Я хочу отметить, что я не была за рулём, когда говорила по телефону, но я воздержусь, потому что он прав.
— Это трудно назвать шоссе.
— Это всё ещё называется опасным вождением, — говорит парень.
В течении нескольких секунд единственное, что я могу делать — это уставиться на него. Мой пульс учащается, и дыхание звучит немного громче, чем должно быть. Узлы начинают формироваться в животе, когда я смотрю на его идеальные зубы и превосходные губы.
Проклятье.
Он кричит о сексе, он просто ходячий секс!
Он тот тип парня, который вы приводите домой, чтобы он вытрахал вам всё до мозга, и затем выбрасываете его на следующий день, потому что нет никакого пути в ад такому парню, как он, согласившемуся на что-нибудь меньшее, чем гарем.
А ещё, весь его вид говорит о том, что он неизлечимый, высокомерный ублюдок.
Всё, что он делал до сих пор, указывает мне на то, что он большая задница, придурок.
Чёртово безумие.
Он въехал в мою машину… я помню. Я не могу позволить себе этот ремонт. В довершение ко всему, я не должна думать о сексе, тем более не с Мистером Высокомерие, который больше волнуется о своей глупой машине, чем о вреде, который он нанёс моей.
— Это всего лишь царапина, — указываю я. — Ничего страшного, хорошая покраска все решит.
— Смотри.
Он вздыхает. Его горячее, сексуальное дыхание ударяет мне в лицо, когда он поворачивается ко мне.
— Я понимаю. У тебя нет денег, чтоб заплатить за ущерб. Возможно, у тебя даже нет страховки, и я не могу ждать чек в любом случае, но блин, я только что пригнал его из Италии. У тебя что, нет глаз, женщина?
Я изумляюсь его наглости.
Он единственный, кто ведёт себя как дебил, и всё ещё пытается обвинить меня в своих недостатках?
И что это за акцент?
Слегка протяжное произношение, скорее подчинённое, как будто он пытается его скрыть.
Никто никогда не заводил меня одним лишь разговором, и ведь это даже не грязные разговорчики.
Я не могу не закрыть глаза на мгновение, наслаждаясь началом сексуального напряжения. Когда я с трудом открываю их секунду спустя, то замечаю, что он разглядывает меня, облизывая нижнюю губу.
И этот маленький намёк на улыбку, когда я смотрю на его губы?
Этого не может быть, поскольку это означало бы, что он…
Смеётся надо мной.
Меня передёрнуло.
— Придурок, — бормочу я.
— Серьёзно? Ты хоть знаешь, кто я? — спрашивает он, абсолютно не обращая внимания на моё растущее раздражение.
Мои брови поднимаются.
— А должна? Я так не думаю, только если ты не сделал что-то стоящее, например, спасение мира или…
Я жестикулирую рукой, стараясь думать о чём-то, подтверждающем мою точку зрения. Правда, я несомненно не забыла бы его, если бы знала, кто он, потому что он — кто угодно, но не тот, о ком забывают.
Его усмешка превращается в смех. Я смотрю на него в замешательстве.
Я только что оскорбила его дорогущую задницу.
Блядь, почему он смеётся?
— Поверь мне, если бы я сделал что-то, ты бы не спрашивала. Ты бы определённо чувствовала это в течении многих дней. — Его зелёный взгляд мерцает, бросая мне вызов. — Я может быть и придурок, но я тот придурок, который всегда позволяет женщине прийти первой. И не раз.
Мои зрачки расширяются.
— Что?
Ощущая моё замешательство, он продолжает:
— Так или иначе, урегулирование данного инцидента осуществляется в частном порядке.
— И как ты предлагаешь мне это сделать?
— Я знаю несколько способов. — Его губы приоткрываются в улыбке.
Моя челюсть отпадает. Он запал на меня? Не может быть, потому что…
— Что? — я каркаю, мой голос внезапно хрипнет и тело пылает. Мои соски твердеют под тонкой тканью моего топа, и это, конечно же, не из-за холодного воздуха в Нью-Йорке.
Ах, предатели!
Мистер Ходячий Секс облизывает губы медленно и умышленно, его пристальный взгляд, видимо, приклеен к моей вздымающейся груди. Он даже не пытается скрыть то, что трахает глазами мои сиськи. Чёрт, в его грязных мыслях, я, возможно, распласталась орлом на его кровати с ним сверху.
— Мне жаль. Я не понимаю, — я качаю головой, пытаясь осмыслить его слова, — О чём ты говоришь?
— Ты можешь возместить ущерб, сходив со мной сегодня на свидание, — говорит он. — После которого мы поедем ко мне.
Я мигаю один раз, другой. Мой рот слегка открывается. От тяжелого дыхания губы просто пересыхают.
Блядь, это горячо!
И я хочу этого.
У меня никого не было больше года. Это было так давно, что я не буду удивлена, если обнаружу кое-где паутину.