Я так ошеломлена его вкусом, что не могу двигаться. Я стою на месте, не шевелясь. Перерыв группы закончился, и музыка возобновляется.
Губы Келлана расстаются с моими.
Медленно он начинает двигаться, его жесткий захват заставляет меня двигаться с ним, как будто мы танцуем. Музыка на заднем плане переходит в деревенскую балладу, как будто специально для наших движений.
Я наклоняюсь к Келлану и не потому, что хочу. Я должна.
Это то, что требует от меня это твердое тело.
Несмотря на то, что мы похожи на танцующих, я знаю, что это не то, что он делает.
Он хочет, чтобы я почувствовала его эрекцию. Он хочет знать, как я отреагирую на его желание.
Черт.
Я должна оттолкнуть его. Смейтесь, потому что это что-то вроде того, что он делает. Раздвинуть свои границы. Проверьте, могут ли они забить.
И все же, все, что я делаю, это позволяю ему взять на себя инициативу.
Контроль передан.
Его дыхание смешивается с моим. Тяжелое. Палящее. На моей коже. В моей голове.
Я хочу его.
Всего.
Сейчас.
Я чувствую чье-то присутствие позади себя и резко поворачиваюсь.
Это Мэнди, и она ухмыляется мне.
— Снимите комнату. Или используйте уборную. Или что угодно. Мне все равно. — Ее голос проникает в слой похоти, что делает мой мозг бесполезным.
Мои ладони упираются в его грудь, я отталкиваю Келлана. Его руки оставляют мое тело без протеста.
— Мы просто танцевали, — бормочу я Мэнди.
— Конечно, танцевали. — Мэнди наигранно хлопает ресницами. — А я разговаривала с президентом Китая. Послушай, он сидит в баре.
Глупо, но я слежу за ее взглядом, обращенным на старика, смотрящего в полупустой стакан, похоже со скотчем, опустошенный взгляд прикован к его напитку.
Очевидно, это был сарказм. Тот факт, что я не поняла сразу, — это признак того, что прикосновение Келлана только заставило мой IQ сбросить как минимум десять очков.
— Мы просто танцевали, — повторяю я глупо. Затем я бормочу: — Нужно воспользоваться уборной. Я ухожу, прежде чем кто-нибудь сможет подвергнуть сомнению мое здравомыслие… или мораль.
В уборной я смотрю на отражение в зеркале, игнорируя красное покрытие глянцевых губ. Она смотрит на меня с интересом, но не говорит, ни слова, а я продолжаю пялиться на мои розовые щеки и сверкающие глаза.
Черт побери!
Я почти отдалась Келлану там, перед всеми.
Я не могу поверить, что просто позволила ему коснуться меня так. Я позволила ему поцеловать меня публично.
Кто это? Потому что я уверена, что, черт возьми, не узнаю себя.
Я не эксгибиционист. Я даже не целуюсь публично, чтобы не обидеть никого, кто мог бы обидеться от публичного проявления любви.
Только это было не совсем ласково.
Это было грубое желание.
И мне это очень понравилось.
— Жевательную резинку? — спрашивает рыжая и протягивает мне пакет чего-то фруктового.
Я качаю головой и бросаю нерешительную улыбку.
— Нет, спасибо.
— Я Триш, — говорит она в той же медленной манере, что и Келлан.
— Ава.
— Новенькая в городе? — Ее идеальные брови выгибаются под вопрос, и пальцы поднимаются, чтобы убрать прядь волос с ее лица.
— Просто проездом.
— Ты останешься с Келланом? — Его имя вылетает из ее рта, как хлыстом мне по коже.
Ее брови снова поднимаются, и я чувствую, что она часто делает такое выражение, когда ей нужен ответ. Но в ее взгляде есть что-то еще. Как будто это больше, чем просто любопытство.
Это сюрприз.
Дверь открывается, и входит кучка хихикающих девушек, которые я не уверена, даже достаточно взрослые, чтобы выпить.
— Извините меня, — говорю я и направляюсь в кабинку, закрываясь в ней, прежде чем Триш продолжит разговор. Я обычно не груба, но у меня было достаточно Келлана на один вечер.
Глава 17
Я жду, пока не понимаю, что уборная опустела, прежде чем её покинуть и вернуться в бар.
Келлан и Мэнди сидят за столом, беседуют с парнем, который явно очень заинтересован в том, что говорит Мэнди.
Как только Мэнди видит меня, она машет мне.
— Ты вернулась. — Она поворачивается к парню рядом с ней. — Это Ава. Ава, это Джош. — Мэнди наклоняется ко мне и кричит мне на ухо немного громче, чем нужно: — Он друг Келлана.
Конечно. Он даже выглядит так высокий и мускулистый, с голубыми глазами — цвета горных рек, и песчаными волосами, которые в сочетании с его загорелой кожей придают его внешности имидж плохого парня, как у Келлана.
Я вижу, что они связаны, так или иначе, прежде чем Джош говорит, чтобы все объяснить.