Только после того, как я выкупаюсь и высохну, я понимаю, что у меня нет сменной одежды. Крепко обхватив себя пушистым коричневым полотенцем, я на цыпочках выхожу из ванной прямо к гардеробной, которую заметила, пока шныряла. Там должны быть футболки и шорты. Не могу сказать, что мне нравится идея носить одежду Гвидо, но либо это, либо мой испачканный наряд.
Дверь в гардеробную бесшумно открывается. Вспыхивают несколько маленьких лампочек, открывая огромный интерьер и его содержимое.
Костюмы. Десятки из них стоят на стойке справа от меня. Черный. Металлически-серый. Древесный уголь. Я легко провожу пальцами по изысканной ткани. Мне всегда нравились мужчины в костюмах. Может быть, из-за серьезности, которая, кажется, охватывает мужчину, одетого в прекрасный костюм. В его присутствии всегда есть что-то властное. Мощный. Соблазнительная.
Несколько месяцев назад в доме Дона Росси была вечеринка с особым дресс-кодом. Длинные элегантные платья для женщин. И конечно, костюмы для мужчин. Мои яичники чуть не взорвались от одного только этого зрелища. К сожалению, мое волнение было недолгим. По настоянию Юлии я надела ее облегающее черное платье с высоким разрезом сбоку. Моя сестра тоже сделала мне макияж. Каждый мужчина, который подходил ко мне, в конечном итоге смотрел либо на мое лицо, либо на мою грудь и бормотал чепуху. Те немногие, кто умел произносить умные слова, быстро превратили любой содержательный разговор, который у нас был, в нечто, что, по их мнению, заставило бы меня упасть в их постель.
Почти идентичный сценарий с очень небольшим количеством незначительных изменений. Ты знаешь, что ты самая красивая женщина в комнате? Или: Ты похож на ангела, сошедшего с небес. И мой самый любимый: Выходи за меня замуж. Вот таких красивых малышек у нас получатся. Правда, чувак? А моя сестра задается вопросом, почему я не хожу на вечеринки чаще.
Нет ничего хуже, чем болтать с парнем, который вам начинает нравиться, и понимать, что ему на самом деле плевать, кто вы, какие у вас интересы или даже о чем вы говорите. Это заставляет меня чувствовать себя так. пустой. Как будто я не что иное, как моя внешность.
Я человек, блин! Это не просто блестящая безделушка, с которой можно играть.
У меня есть мысли и чувства, и если кто-то из них удосужился спросить, я действительно способен добиться цели. Вещи, в которых быть женщиной не имеет никакого значения.
Возможно, однажды я встречу мужчину, которому я понравлюсь такой, какая я есть внутри, а не будет просто очарован моей внешностью. И кто не откажется, когда встретит моего отца.
Может быть, он будет парнем в костюме.
Я отпускаю лацкан светло-серого пиджака, который так ласкал, и перехожу к рубашкам. Гвидо, с его непринужденной позицией и потертыми джинсами, не кажется мне человеком, который любит носить костюмы, но он должен, учитывая очевидное. О прошлой ночи я помню лишь смутно. Пост-адреналин и сонливость сильно ударили по мне, но я помню, как пытался перерезать Гвидо горло из пистолета. разбитая бутылка. Думаю, у меня это не сработало. Потом я плыл. Вероятно, его несут вверх по лестнице. И грубая ладонь прижалась к моей щеке. Блондинке пришлось отвести меня в свою спальню. Тот слабый запах, который я почувствовал, когда проснулся, я помню, как вдыхал его, когда обвивал его шею. Как жаль, что у такого инструмента, как он, такой хороший вкус в одежде и ароматах. Я могу только надеяться, что он наденет один из своих сшитых на заказ костюмов, когда папа убьет его.
Белый. Черный. Серый. Его рубашки на пуговицах еще лучше. Я выбираю черный (меньше шансов, что моя грудь будет видна сквозь материал, поскольку у меня нет бюстгальтера) и снимаю его с вешалки. Мой лоб морщится, когда я вытягиваю его перед собой. Какой, черт возьми, размер этой штуки? Это выглядит гигантским. Взглянув на этикетку, я фыркаю. Для меня эта цифра совершенно не имеет смысла. Все, что я могу думать, это, должно быть, это сицилийский способ обозначения — размера палатки. Мне Гвидо не показался таким уж большим. Я просматриваю еще несколько рубашек, но все они одного размера. Может быть, блондинка сильно похудела? Неудивительно, что он больше не носит их.
Засунув руки в рубашку, я смотрю на себя. Я выгляжу так же, как мама, когда она носит одну из папиных рубашек. Подол буквально доходит до колен, а рукава почти вдвое длиннее моих рук. По крайней мере, никто не сможет сказать, что я не ношу трусики. Я складываю рукава на предплечьях (полдюжины раз), затем достаю из ящика один из завязок и обматываю его вокруг талии как пояса.