— А к чему вы привыкли, госпожа Петрова?
— Шум. Служанки бегают, спорят друг с другом. Люди постоянно входят и выходят, а двери с грохотом открываются и закрываются. Дома постоянно кто-то кричал. Например, наша домработница кричит на кого-то, потому что на ее девственно чистых полах осталась грязь. Или папа кричит садовнику, чтобы тот выключил газонокосилку, потому что он пытается работать с моим братом. Наш повар Игорь плачет из кухни, потому что Валентина насыпала в кастрюлю слишком много соли. Пронзительные крики моей сестры из ее комнаты, когда она обнаружила, что я взял ее любимую футболку и вернул ее грязной. От тишины здесь у меня мурашки по коже. Я допиваю вино и ставлю бокал между ног на камень. — Почему у вас нет персонала?–
Он молчит слишком долго, и я думаю, что он может не ответить.
— У меня есть сотрудники—, — наконец говорит он. — Я просто отослал их, потому что не хотел, чтобы тебе было некомфортно среди такого количества незнакомых людей.
Я рассмеялся. — Ох, как внимательно с твоей стороны. Особенно после того, как меня схватили на улице, затолкали в фургон со связанными руками и кляпом во рту, а затем увезли на другой континент. Ничего из этого не было проблемой. И все же ты отослал горничных, чтобы я не чувствовала себя неловко?
— Вроде.–
Я наклоняю голову в сторону, мое периферийное зрение совпадает с его ртом. По крайней мере, я так понимаю. Луна позади нас и низко в небе, и он представляет собой не более чем неясный силуэт. — Чего ты хочешь от меня?–
— Я говорил тебе. Почините мои системы, и вы свободны.
— Вот и все?–
— Вот и все, госпожа Петрова.
Я киваю и оглядываюсь на рыбацкие лодки на темном горизонте. — Тогда дайте мне ноутбук, чтобы я мог работать быстрее.
— Боюсь, я не смогу этого сделать.
— Ты действительно придурок. Я вздыхаю. — Когда ты позволишь мне снова позвонить семье?–
Я чувствую, как он шевелится, и слышу шелест ткани, а затем он обнимает меня. Его телефон лежит на ладони, на экране светится имя моего отца.
— Разве мой отец не узнает, что это ты?
— Это мой личный номер. Оно есть у очень немногих людей, и пахан не из их числа. В любом случае его невозможно отследить. Он нажимает на значок набора номера, и я осторожно подношу телефон к уху.
— Что? — В момент установления соединения по линии доносится рычание моего отца.
— Привет, пап, — задыхаюсь я. — Это я.–
— Вася! Господи, черт возьми, детка! Мы сходили с ума. Где ты, черт возьми?
— Все в порядке, не волнуйтесь.
— Не волнуйся? Ты пропадал несколько дней! Ты снова с одним из своих друзей-панков? Потому что если ты…
— Мне нужен был перерыв, пап, — бормочу я.
— Тебе нужен был чертов перерыв? Потому что я забрал твой ноутбук? Я уже четвертый раз собираю всю Братву на твои поиски, чертовски напуганный тем, что случилось что-то ужасное! Я думал, ты вырос из своих подростковых истерик. Я хочу, чтобы ты был дома. Прямо сейчас!–
— Я скоро вернусь. Поцелуй от меня маму, Юлю и Алексея.
— Не смей вешать трубку! Василиса!
— Люблю тебя, — шепчу я и отключаю звонок, мое зрение затуманивается, когда я осматриваю бескрайнюю темноту передо мной.
Рыбацкие лодки исчезли, а вода гладкая, как стекло, отражая далекий лунный свет. Тишина внезапно становится ощутимой. Никаких других звуков, кроме моего дыхания.
И Рафаэль, так близко позади меня.
— Это было интересно. Голос Рафаэля нарушает спокойную тишину.
— Подслушивать частные разговоры людей невежливо.
— Подслушивание определяется как тайное прослушивание без ведома другой стороны. Я почти уверен, что крики твоего отца можно было услышать по всей Катании.
— Семантика—, — ворчу я.
— Что он имел в виду, когда говорил: — Братва уже четвертый раз тебя ищет?–
— У меня есть опыт периодических побегов из дома на несколько дней. В последний раз я делал это, когда мне было семнадцать.
— Твой способ привлечь к себе внимание?
— Я не пытался привлечь внимание. Я вздыхаю. — Мой отец — чрезмерно опекающий, контролирующий и совершенно параноидальный человек, который любит своих детей больше всего на свете. Однако то, как он показывает эту любовь, может быть слишком трудным для понимания. Иногда мне кажется, что я задыхаюсь. Когда я был моложе, я не знал, как с этим справиться. Поэтому несколько раз я ускользал и проводил пару дней с одним из моих друзей, чтобы расслабиться.
— Это помогло?–
— В некотором роде. Не то чтобы я мог кому-то довериться. Знаешь, я понятия не имею, зачем я тебе все это рассказал.