— Я думаю, что да. Почему-
— Заставьте их уволить ее. Я хочу, чтобы она была здесь. Она будет готовить для нас.
Гвидо выплескивает свой напиток, и у него начинается приступ кашля, как только он глотает. — Ты ненавидишь, когда в доме люди, Рафф. Я пытался убедить тебя навсегда нанять вторую горничную. А теперь вдруг вы хотите, чтобы я волшебным образом заставил вас восемь человек работать здесь всю ночь?
— Сделайте двенадцать и убедитесь, что они понимают английский. И я хочу, чтобы они шумели. Прикажите им спорить.
— Что?–
— Ты слышал меня. Хотя бы четыре раза в день я хочу слышать, как они кричат. Или пение. Или ворчать на что-то. Мне плевать на что, но убедитесь, что они громкие.
— Клянусь, ты сошел с ума. Ты хотя бы скажешь мне, почему?
— Нет. Просто делай, как я сказал. Если Василиса спросит, они все здесь работают уже много лет. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но останавливаюсь на пороге и бросаю через плечо: — Сделай так, чтобы они открыли и закрыли двери. Часто.–
Глава 8
Кланг.
Я щурюсь, открываю глаза, затем быстро закрываю их снова. Моя голова убивает меня. Такое ощущение, будто кто-то просверливает дырки в моих висках.
Кланг. Кланг.
— Сбригати, идиот. Ho bisogno di quella vernice.
Еще больше шума. Люди громко говорят по-итальянски.
Что происходит?
Я вылезаю из кровати и выхожу на балкон, чтобы посмотреть через перила. Двое мужчин в белых комбинезонах прислоняют огромную дверь к одной из массивных каменных колонн на террасе внизу. Третий подходит к ним с ведром краски в одной руке и маленькой кисточкой в другой. Дальше слева, среди цветочных клумб, еще один мужчина подстригает ветки кустарника и поет во время работы.
Позади меня в коридоре возле моей комнаты разносится звук бегущих ног, сопровождаемый женскими голосами. Несколько из них. Что, черт возьми, происходит? Я морщу нос и иду к двери. Открывая ее, я выглядываю наружу. Горничная включает пылесос в розетку на лестничной площадке и говорит что-то непонятное другой девушке со стопкой сложенных полотенец в руках. Я смотрю на них с изумлением, пока меня не замечает женщина с пылесосом.
— Всем привет. — Я машу ей рукой.
На долю секунды она просто смотрит на меня, затем смотрит на девчонку с полотенцем и выкрикивает несколько быстрых итальянских слов. Другая девушка что-то кричит в ответ, бросает полотенца в первую и бросается вниз по лестнице.
Оооокей.
Я пожимаю плечами и закрываю дверь. Поворачиваясь, я уже собиралась пойти в ванную, когда мой взгляд упал на красную бархатную коробку, лежащую на журнальном столике. Крышка открыта, и видно красивое ожерелье, которое Рафаэль оставил мне в подарок. Должно быть, он принес его сюда, пока я спал. Рядом с шкатулкой для драгоценностей лежит аппетитный инжир. Этот тоже украден?
Я подхожу к журнальному столику и сажусь на диван, прямо перед коробкой. Солнечный свет, льющийся через окна, падает прямо на серые драгоценные камни, заставляя их сверкать, словно крошечные блестящие огоньки. Принимать от Рафаэля предметы первой необходимости, такие как одежда и туалетные принадлежности, — это одно. Но это? Точно нет.
Как я могу принять подарок от человека, который держит меня в плену? Это определенно пошлет неверный сигнал.
Я нерешительно протягиваю руку и поглаживаю бриллиантовую цепочку кончиком пальца, не в силах сдержать легкую улыбку, тянущую мои губы. Цвет определенно хорошо сочетается с его рубашками. Как бы отреагировал Рафаэль, если бы я действительно носила ожерелье? Его капля Y довольно длинная, поэтому выступающий драгоценный камень, вероятно, достигнет впадины между моей грудью. Сама мысль о том, что взгляд Рафаэля смотрит на мое декольте, вызывает у меня в животе трепетание бабочек.
Я закусываю нижнюю губу, затем беру великолепное ожерелье и надеваю его на шею. Как я и думал, ромбы в нижней части Y-образной линейной нити оказались между моими девочками. Закрывая глаза, я провожу кончиками пальцев по красивым камням, представляя, что это рука Рафаэля. Его запах наполняет мои чувства, и я понимаю, что малейшие его следы остались в моих волосах, вероятно, потому, что он нес меня прошлой ночью. А может, это просто его шампунь.
Какой бы ни была причина, мне это нравится.
Обычно меня беспокоит, чтобы мужские руки не касались меня. С Рафаэлем все наоборот. Каждый раз, когда он был рядом, мою кожу покалывало от потребности почувствовать его прикосновение, но в большинстве случаев он держался на расстоянии. Из-за его очевидного безразличия ко мне я поначалу думал, что я его нисколько не привлекаю. Однако теперь я почти уверен, что ошибался на этот счет. Это не равнодушие, а скорее осторожность. Могу поспорить, он думает, что я буду его бояться.