Как и пара черных туфель на шпильке с широким ремешком на щиколотке, украшенным золотой застежкой. Туфли стоят на небольшой подставке неподалеку, но я уже вижу их на стройных ногах моего невольного гостя.
— Альбини, — говорю я и киваю в сторону платья. — Туфли тоже.
— Это не подойдет, — бормочет Василиса, следя за моим взглядом.
— Альбини позаботится о том, чтобы все было отрегулировано. Иди, примерь.
Изящные зубы Василисы впиваются в ее нижнюю губу, жестоко терзая ее мягкую, податливую плоть, когда она смотрит, как продавцы убирают платье с витрины. Ее глаза мерцают и полны удивления, она излучает чистую невинность и ненасытную тоску, подобно ребенку, жаждущему своей любимой конфеты, зная, что он не сможет получить ее до того, как закончит обед.
— Хорошо, — шепчет она и следует за Альбини, пока он несет платье в гримерку.
Я жду несколько минут, а затем следую. Хозяин встал у двери, сложив руки перед собой.
— Это самая изысканная одежда, которая у нас есть, синьор Де Санти. Каждый стежок выполнен вручную, прошит золотой нитью. Я уверен, что леди…
Я поворачиваю ручку и вхожу в примерочную, закрывая дверь перед лицом Альбини. Шторы на дальней стороне задернуты, но между панелями остается узкая щель. Подойдя, я мельком увидел Василису. На ее ногах сексуальные черные туфли на шпильке, а юбка платья немного задрана и, кажется, вертится на месте.
— Эм. Думаю, мне понадобится помощь с кнопками.
Я бросил взгляд на продавщицу, которая как раз собиралась предложить свою помощь. — Выходи, — шепчу я.
Она напрягается, затем выбегает из комнаты, забирая с собой двух других служителей.
— Ну, все не так плохо, как я предполагал. Всего на полфута длиннее, — продолжает Василиса из-за занавески.
Схватив обе стороны тяжелой драпировки, я раздвигаю их, открывая Василису, которая держит юбку и рассматривает подол.
— Но до этих пуговиц сзади трудно дотянуться—, — она поднимает глаза, ее глаза расширяются, когда она видит меня в своем пространстве.
— Повернись.–
Несколько мгновений Василиса остается неподвижной, ее глаза цвета оникса смотрят в мои, прежде чем она медленно поворачивается. Наши взгляды снова встречаются в зеркале, и я удерживаю ее взгляд в плену, находя первую пуговицу на пояснице. Он маленький и круглый, и мне потребовалось две попытки, чтобы его застегнуть.
Это из-за моих больших пальцев?
Или это просто она мешает мне сосредоточиться?
Я передвигаю руки к следующей кнопке, слегка касаясь кончиками пальцев шелковистой кожи вдоль ее позвоночника. Она дрожит от моего прикосновения.
Это в страхе?
Кнопка номер три готова.
Еще одна дрожь.
Или это от беспокойства, что кто-то вроде меня прикасается к ней? Она находит меня отталкивающим?
Я нежно глажу ее кожу, на этот раз вяло, и наслаждаюсь длительным контактом.
Дыхание Василисы становится учащенным. Возможно, платья недостаточно. Это всего лишь кусок ткани, едва ли подходящая компенсация за ее внимание к моим ухаживаниям. Может быть, больше украшений? Она не носила ожерелье, которое я ей купил. Может быть, это слишком тяжело для каждого дня? Тогда браслет. Я зайду к своему ювелиру и посмотрю, что у него есть в его последней коллекции.
Осталась всего одна пуговица, последняя между лопаток. Я кладу большой палец у основания ее шеи и провожу им вниз, по выступам и впадинам ее позвоночника, восхищаясь ощущением ее мягкой кожи. Затем я застегиваю последнюю пуговицу и просто смотрю в зеркало на свою русскую принцессу.
Нежное цветочное кружево обволакивает верхнюю часть тела, словно вторая кожа, а узор подчеркивает тонкую талию и изящные руки. Струящаяся шелковая юбка ниспадает вокруг ее великолепных ног, скрывая их от моего взгляда, за исключением правой ступни, которая выглядывает из-под складок.
Она выглядит неземной. Как будто она пришла из другого мира.
Я делаю шаг ближе, касаясь ее спины спереди, и наклоняюсь, пока мой подбородок не оказывается на ее макушке.
— Скажите мне, госпожа Петрова, сколько мужских сердец уже растоптали ваши крошечные ножки?–
Эти темные глаза сузились перед зеркалом. — Никто.–
— Я тебе не верю.
— Чтобы иметь возможность разбить чье-то сердце, сначала оно должно быть отдано тебе, Рафаэль. Но мужская гордость с другой стороны. Да, конечно, было несколько жертв, которые видели, как их топтали.
— В этом я не сомневаюсь. Я протягиваю руку и слегка поглаживаю ее шею. Ее обнаженная шея. — Где ожерелье, которое я тебе купил?–