Хоть мне и не нужна его защита.
Странно, что я никогда не чувствовал угрозы с его стороны. Даже не в начале.
Я цепляюсь за шею Рафаэля, когда он входит в меня, глядя в его знойные глаза.
— Сегодня на тебе не будет ничего, кроме моей рубашки—, — хрюкает он, продолжая безжалостно врезаться в меня, приближая меня к краю каждый раз, когда он попадает в мою точку G.
Несмотря на то, что ванна огромная, я не думаю, что она предназначалась для такого использования. Он раскачивается влево и вправо от нашего бешеного шага, вода переливается через край и заливает плитку.
— Ты понимаешь, Василиса?
— Да!–
Воздух вырывается из меня короткими, дрожащими вздохами, в то время как моя киска спазмируется вокруг его члена. Мой разум весь в каше. Ушел. Несуществующий. Еще один мощный удар, и я уничтожен. Запрокинув голову, я кричу от удовольствия, в тот момент, когда рев Рафаэля гремит по комнате, и мы оба впадаем в восторг.
— Серый или черный? — Я поднимаю перед собой две вешалки.
— Серый. — Рафаэль кивает на рубашку в моей левой руке. Это то, которое я носил, когда он повел меня за покупками в Альбини. Его любимое.
— Разрешено ли мне носить нижнее белье? Ты сказал только рубашку.
— Можно обойтись и без этого. Я изгнал всех мужчин за стены дома. Он открывает ящик тумбочки и начинает доставать бархатные шкатулки для драгоценностей. Через минуту он приближается, держа в руках ожерелье из серых бриллиантов и золота. — Ты наденешь это для меня сегодня?–
Я ухмыляюсь и поворачиваюсь к зеркалу.
Рафаэль подходит ко мне сзади и отбрасывает мои волосы. — Как ты это получил? — спрашивает он, надевая ожерелье мне на шею.
— Что?–
— Вот этот маленький шрам. Его палец касается кожи ниже моей лопатки.
Мне требуется несколько мгновений, чтобы понять, о чем он говорит. — На самом деле я не помню. Я знаю только то, что сказала мне мама.
— Что случилось?–
— Я был в торговом центре с ней и папой. Мама собиралась купить платье для какого-то мероприятия. Видимо, я ускользнула от них и побежала в сторону ювелирного магазина, потому что мне нравилось смотреть на хрустальные розы и другие блестящие штучки на витрине.
Палец Рафаэля замер на моей спине.
— Произошёл какой-то взрыв. Внутри магазина, — продолжаю я. — Какой-то парень схватил меня прямо перед тем, как это произошло. Он спас мне жизнь.
— Сколько тебе было лет? — спрашивает Рафаэль, продолжая поглаживать мою кожу. Его голос звучит странно. Напряженно как-то.
— Мне было три. И мы так и не узнали, что случилось с человеком, который меня спас. Папа сказал, что пытался найти его, когда все уладилось, но безуспешно. Парня отвезли в другую больницу, а не в ту, где мы оказались, а после он просто исчез. Единственное, что папа знал об этом человеке, это то, что он албанец.
— Ой? — Рафаэль прижимает губы прямо к отметине, затем продолжает поглаживать мой шрам.
— Да, у него была албанская татуировка. Папа это понял. Я поворачиваюсь к нему лицом. Волосы Рафаэля мокрые, и некоторые его чернильно-темные пряди упали вперед. Я поднимаю руку, чтобы отвести их назад, но мои пальцы тянутся к его лицу, прослеживая жесткие контуры его черт. — Знаешь, мне бы хотелось знать, кто он такой, — говорю я шепотом.
Уголки глаз Рафаэля слегка сморщиваются. — Почему?–
— Я обязан ему жизнью. Там, откуда я родом, это самый большой долг. Я улыбаюсь. — Ты как никто другой должен понимать важность долгов, Рафаэль.
Он наклоняется и проводит костяшками пальцев по моему подбородку.
— Это был просто кисмет. Правильное время. Нужное место. Ваш албанский парень, наверное, давно об этом забыл. Вы ему не в долгу. Его пальцы схватили меня за подбородок, запрокидывая голову для поцелуя. — Ты еще где-нибудь пострадал?
— Неа. Только этот порез. Все говорили, что это чудо.
— Хороший. — Он кивает и притягивает меня ближе. — Как насчет того, чтобы я сейчас поработал над тем, чтобы вызвать у тебя еще одну — нормальную физическую реакцию—?–
— Уже два часа ночи, черт возьми, — ворчит Гвидо, садясь в шезлонг рядом с моим. — Я думал, ты наверху.
— Не могу заснуть. Мои глаза устремлены на темный горизонт, пока я делаю глоток вина.
— Ну, тебе стоит попробовать, потому что в ближайшие дни у нас может не получиться такой возможности. Мне сообщили, что Калоджеро тайно мобилизует своих людей. Наклонившись вперед, он упирается локтями в колени и тяжело вздыхает. — Я надеялся, что до этого не дойдет.