Образы мчатся с такой скоростью, что я не в силах уловить их все; остаются лишь обрывки: амулет Евгении летит прямо в руки моей матери, туча черного песка несется мимо скалистых гор, дерево неописуемой красоты…
Так же внезапно поток энергии прекращается, и я падаю на землю. Ночь снова тиха и безмолвна, и только стук моего сердца нарушает ее покой.
Рассвет дает о себе знать розовыми сполохами в небе. Солнце медленно поднимается над вершинами деревьев, неся с собой новое утро — и новую меня.
Действие второе
ПОЛДЕНЬ
Нужно носить в себе хаос и неистовство, чтобы породить танцующую звезду.
Глава 15
Весна уже стала чем-то большим, нежели робкое обещание, и теплые дни радостно заверяют нас, что зима наконец-то окончательно сдается. Британцы празднуют это событие со сказочным размахом. Наутро после того, как я повидала Пиппу, миссис Найтуинг и мадемуазель Лефарж грузят нас в поезд, и мы оживленно болтаем, сидя в брюхе огромного стального дракона, пока тот мчит через луга, над ним вьются длинные шлейфы черного дыма, на наших юбках и перчатках остаются пятна сажи. У Фелисити весьма дурное настроение из-за вчерашнего вечера, но я обещаю ей, что уж сегодня-то мы обязательно отправимся в сферы, и все сразу забыто. А поскольку Фелисити меня простила, Энн следует ее примеру.
Мы выгружаемся из поезда в маленьком городке и, волоча корзины для пикника, плетемся вместе с радостными компаниями деревенских жителей, фермеров, слуг, которым сегодня дали выходной, взволнованными детьми и мужчинами, ищущими работу, — и наконец добираемся до места, где устроена ярмарка по случаю дня весеннего равноденствия.
Торговые ряды раскинулись под открытым небом на полмили вперед. Каждая палатка и каждый лоток предлагают новый соблазн — румяные буханки хлеба, молоко с толстым слоем сливок, изящные чепчики и туфли… Мы жадно впитываем впечатления, иногда вознаграждая себя ломтиком острого чеддера или примеркой нарядного шарфика. Мы приехали сюда в лучших воскресных нарядах, полные надежд на дневные танцы и веселье. Даже миссис Найтуинг позволяет себе посмотреть веселое представление — петушиный бой.
В стороне несколько мужчин выстроились в ряд — они готовы наняться на работу, это кузнецы и пастухи. Здесь же топчется капитан какого-то корабля, вербующий молодых людей на морскую службу, обещающий им пищу и выпивку, а заодно и волнующие приключения. Каждая сделка завершается подписью, рукопожатием и пенни, выданным в знак заключения контракта.
Много людей приехали, чтобы прикупить домашнего скота. Они бродят между овечьими загонами и лошадиными стойлами, выслушивая объяснения продавцов.
— Да вам лучше все равно не найти, джентльмены! Уж это я вам обещаю! — ревет мужчина в кожаном фартуке и высоких ботинках, обращаясь к двум фермерам, рассматривающим его барана, награжденного какими-то призами.
Фермеры проводят ладонями по бокам животного. Баран громко блеет — я уверена, так он выражает полное смирение перед судьбой.
— Мне все это не нравится, — бормочу я себе под нос. — Ужасно некультурно.
В общем и целом здесь слишком шумно и пыльно, но в воздухе витает радость, веселятся все — и люди, и животные. Фермерские жены кричат во все горло: «Лучший во всей Англии сыр! Джем из черной смородины — сладкий, как материнский поцелуй! Жирный гусь, лучше не найти для ужина на праздник!»
В полдень мы устраиваемся перекусить на берегу реки, где собралось множество людей, желающих посмотреть лодочные гонки. Бригид приготовила для нас чудесный легкий завтрак: вареные яйца, ржаной хлеб с маслом, малиновый джем и пирог со смородиной. Мы с Энн щедро намазываем толстые горбушки маслом и джемом, а Фелисити хватает кусок пирога.
— Я получила письмо от матери, — говорит Фелисити, со счастливым видом запуская зубы в сладкий пирог.
— Обычно ты не так весело говоришь об этом, — замечаю я.
— Да ведь и она не часто предлагает мне такие грандиозные возможности, — уклончиво отвечает Фелисити.
— Отлично, — говорю я. — В чем дело, выкладывай!
— Мы увидим Лили Тримбл в театре Друри-Лейн, в «Макбете»!
— Лили Тримбл! — восторженно восклицает Энн, хотя рот у нее набит хлебом, но она быстро его проглатывает, поморщившись. — Тебе невероятно повезло!
Фелисити облизывает пальцы.
— Я бы взяла тебя с собой, Энн, но матушка ни за что мне этого не позволит.
— Да, я понимаю, — уныло говорит Энн.
Миссис Уортингтон не забыла, как Энн обманула всех, гостя в ее доме на Рождество. И неважно, что все мы приложили руку к тому, чтобы на время превратить Энн в дочь герцога. По мнению миссис Уортингтон, мы с Фелисити ни в чем не виноваты, мы просто стали жертвами дьявольского замысла Энн. Удивительно, во что только ни готовы поверить матери, несмотря на доказательства противоположного… во что угодно поверят, лишь бы самим оказаться ни при чем.
— Ты не можешь пойти с ней как ты сама, — говорю я. — Но можешь как кто-то другой.
Она недоуменно смотрит на меня.
— Магия, — шепчу я. — Неужели не понимаешь? Это будет нашим первым шансом изменить твое будущее.
— Ну да, прямо под носом у матушки, — усмехается Фелисити.
Но соблазн велик, и она готова участвовать.
— А что, если ничего не получится? — сомневается Энн.
— И разве из-за этого мы откажемся от попытки? — возражаю я.
Фелисити протягивает руку.
— Я с вами!
Энн кладет свою ладонь на ее, и я тоже.
— Ради будущего!
По толпе ярмарочных гуляк пробегает волнение. Гребцы приближаются. Люди толпятся на берегу, приветствуя их. Мы спускаемся по обрывистому склону, поближе к воде и подальше от пристального взгляда миссис Найтуинг. Три лодки состязаются за первенство, а остальные тянутся за ними следом. Мужчины закатали рукава рубашек до локтей, и когда они налегают на весла, мы видим, как напрягаются мускулы под загорелой кожей. Руки крепко сжимают весла, и они взлетают, все как одно, вверх-вниз, вверх-вниз, словно огромная машина, состоящая из мускулов и дерева. Движение гипнотизирует, и мы поддаемся его чарам.
— Ох, они такие сильные, правда? — мечтательно произносит Энн.
— Да, — соглашаюсь я. — Сильные.
— За которого из них ты хотела бы выйти замуж? — спрашивает Энн.
В моей памяти само собой вспыхивает лицо Картика, и я встряхиваю головой, чтобы прогнать мысль о нем, пока меня не охватила грусть.
— Я бы выбрала вон того, впереди, — говорю я, кивая на красивого мужчину со светлыми волосами и широкой грудью.
— Ох, да, он хорош. Как ты думаешь, у него найдется брат для меня? — спрашивает Энн.
— Да, — говорю я. — И вы проведете медовый месяц в Умбрии.
Энн смеется.
— Он, конечно же, богат.
— Само собой, — поддерживаю я игру; это поднимает мне настроение.
«Вот тебе, Картик!»
— А тебе кто нравится, Фелисити? — спрашивает Энн.
Фелисити почти не смотрит на гребцов.
— Никто.
— Да ты же их и не рассмотрела! — обижается Энн.
— Ну, как хочешь…
Фелисити вскакивает на большой камень. Сложив руки на груди, она пристально рассматривает мужчин.
— Хм… а вон тот явно лысеет. Парни в конце еще и усов-то не отрастили. А вон тот, что ближе всех к нам… боже мой, это уши или крылья?
Я хохочу во все горло. Энн хихикает, прикрыв рот ладонью.
— И особенно интересен вон тот, справа, — продолжает Фелисити, показывая на мужчину с круглым рыхлым лицом и большим красным носом. — У него такой вид, что любая девушка призадумается: а не лучше ли утопиться?
— Ну, он не так уж и плох, — говорю я, хихикая. — Не хуже прочих.