На фоне впечатляющего жёлто-розового заката, опустившегося над бескрайним лазурным океаном, завис яркий неопознанный летающий объект. Слева и справа вдали виднелись чёткие очертания серых пологих скал. В нижней части рисунка красовался золотистый песчаный берег, где дети строили замки, а взрослые загорали на топчанах под солнцем. На обратной стороне листка художник дал название своему творению: "Прекрасное далёко".
- Как красиво! Это твоя новая работа?! Ты решил вернуться к живописи?! - восторженно прошептала Лидия.
Рома нервно сглотнул, словно боясь, что девушка заберёт его рисунок. Горничная это заметила и спокойным вкрадчивым голоском прощебетала:
- Не бойся, милый. Я не возьму твою работу. Кстати, у меня возникла интересная идея! Так как ты потрясающе рисуешь, то мы с тобой могли бы организовать выставку твоих рисунков. Я уверена, что твоими работами заинтересуются очень много людей! Ты не против, если мы начнём с той, что сейчас у меня в руках?
Парень явно поразился её предложением. Он с безграничной добротой посмотрел на Лидию и даже смог выдавить подобие улыбки.
"Ну, надо же! Этот угрюмый калека, наконец, повеселел! Добилась я всё-таки своего! Бенедикту с его раком мозга уже недолго осталось. А дальше проще простого! Выйду за Романа замуж, вступлю в наследство и потом спокойно избавлюсь от инвалида. Только придётся всё тщательно спланировать", - подумала ушлая горничная, положив рисунок на комод.
"Всё-таки хорошая эта девушка. Зря я запустил в неё молочным коктейлем... Надо бы извиниться перед ней", - Роману вдруг стало очень стыдно. Он дрожащей рукой коснулся её плеча и пальцем указал на пустой листок бумаги с карандашом.
- Ты что-то хочешь мне написать? - спросила Лидия, передавая парню то, что он попросил.
Рома кивнул и смущённо улыбнулся. Он взял в руки простой карандаш и написал на листке три слова: "Прости за стакан".
Девушка, прочитав послание на бумаге, внимательно посмотрела на инвалида. Немного помявшись, она, наконец, выдавила из себя фальшивую улыбку, а затем с трудом проронила:
- Ничего страшного... Извини, но мне сейчас нужно идти. Я зайду к тебе вечерком, и мы обязательно переговорим о моей идее насчёт выставки твоих шикарных рисунков, хорошо?
Рома коротко кивнул и подарил горничной дружескую улыбку. Лидия как-то странно на него посмотрела, быстро забрала поднос с едой и поспешила ретироваться из комнаты парня.
Оставшись наедине с самим собой, художник взял в руки свой рисунок и серьёзно задумался:
"Интересно, что было бы, если бы я вдруг испарился? Наверное, тогда отец выгонит Лидию из этого дома за то, что она не доглядела за мной. В принципе мне до этого совершенно нет никакого дела. Пускай делает то, что посчитает нужным. А я, наконец, избавлю себя от их назойливого присутствия".
Рома повернулся к комоду, открыл верхний ящик и вытащил маленькую белую баночку. Открутив пластиковую крышку, парень, прищурившись, с минуту разглядывал содержимое. На самом дне баночки находилась странная прозрачная жидкость неизвестного происхождения, которая чем-то напоминала клей. Художник осторожно окунул в неё указательный палец, провёл им по рисунку в том месте, где был нарисован песчаный берег, и впервые за долгое время улыбнулся.
Однако счастье Романа было чересчур коротким. Он почувствовал, как его палец неожиданно прилип к листку. Краска на бумаге засветилась всеми цветами радуги. Из-за этого свечения его рука вдруг раскалилась до предела. Инвалид застонал от нестерпимой боли, уронил опустевшую баночку на пол и увидел, как рисунок начал засасывать его физическое тело в себя. Глаза Романа вылезли из орбит. Безудержный страх переполнил парня изнутри, а все отчаянные попытки сопротивления не увенчались успехом. Работа художника поглотила его, а затем упала в инвалидную коляску.
***
Бенедикт переступил порог своего дома, когда часы пробили ровно девять вечера. Он устало оглядел свою богато обставленную прихожую, тяжело наклонился и снял коричневые мокасины. Медленно добравшись до хрустального столика, мужчина с трудом откупорил новую бутылку виски, налил добрую половину, добавил четыре кусочка льда и залпом опустошил стакан. Утолив жажду, отец Романа немного постоял в прихожей, а затем решил посетить сына, заранее зная, что ничем хорошим это не кончится. Только вот с другой стороны Бенедикт не мог с ним не помириться, так как жизнь его подходила к концу. Рак мозга с каждой неделей только прогрессировал, и он очень боялся умереть, не поговорив с сыном.