— Чего ковыряешь? Пластик не ви… ах да, точно же не видел! Окна у меня пластиковые — не разбухают, не ссыхаются, щелей нет. Одна беда — если кто камнем разобьёт, сам стекло не поменяешь. Вернее три стекла.
— А зачем три?
— Учёные определили, что так теплее получается. За всю зиму теперь стёкла не замёрзли ни разу. Вот и думай: узоров тех теперь не дождёшься, зато теплее гораздо.
— Понятно, чего ж тут не понять. А вот это — у вас печка? — Николай показал пальцем, а потом и дотронулся до вьюшки, торчащей из стены его, теперь его комнаты.
— Печка. Была. Когда дом ремонтировали рука не поднялась снести. Так-то у нас газ, дом АГВ отапливается. Удачно вышло, что провели до того, как все поуезжали. Сейчас ради двух-трёх домов не стали бы вести трубу.
— Ничего себе, газ! «А у нас в квартире газ. А у вас?» Это ж мечта всех частников, чтоб дом не дровами отапливался.
— Ну да, сбылась мечта. В кино нам рассказывали, как будем на Марсе яблони сажать, а в жизни вон как — газ провели, уже счастье. Да, счастье — Светлана глубоко погрузилась в свои мысли, а потом как очнулась — Николай, ты лучше скажи, как будешь без документов обходиться?
— А чего мне документы. Если не жениться и не устраиваться официально на работу, то накой они мне.
— Ты что, дома у себя паспорт не носил?
— А зачем? Говорю же, он нужен только если устраиваться куда или разводиться-жениться. А всё остальное время в шкатулке лежал с бумажками всякими. У вас тут что, его проверяет кто-нибудь?
— Кто-нибудь проверяет. Кто-нибудь тебя в обезьянник закроет без паспорта. А потом повесит все дела, какие не раскрыли и выпишет путёвку в Мордовию.
— Это потому, что полиция?
— Это потому, что люди. Люди, они не все для людей, некоторые для себя. Если ты понимаешь, о чем я говорю. Кстати, ты же не наш, не с Урала.
— Ну да, а как ты меня вычислила? По голосу. Очень такой характерный выговор, как из Краснодара или откуда-то с юга.
— Из Донецка.
— Ну тем более. Раз я услышала, то и другие поймут. А там пойди докажи, беженец ты или диверсант.
— Какой беженец, какой диверсант!? Ты про что? Говоришь так, словно страна сейчас с кем-нибудь воюет. Кстати, как она сейчас называется, Россия эта ваша?
— А так и называется. Россия или Российская Федерация. Очень ёмкое название, архи-точное, как сказал бы классик Марксизма-Ленинизма.
— Почему?
— Коля, не тупи! В названии нет какого-либо намёка на государственный строй. Так что в любой момент наше правительство может переобуться.
— А конституция у вас есть? Там по идее строй фиксируется и задачи страны.
— Обижаешь! Сказу как стали независимыми, так и приняли. Списали у кого-то. Но тут такое дело, её ж и поправить можно в любой момент. Всенародным волеизъявлением.
Внезапно в голове словно звоночек какой-то зазвенел. Герасимов понял, что некий момент в разговоре утонул за словами, сказанными Светой чуть громче, чуть напористее, чем обычно. Про царя или про полицию? Может, про паспорт? Точно! Нашел фразу, изменившую течение беседы: «словно страна сейчас с кем-нибудь воюет».
— Свет, а ты так и не ответила, вы с кем-то воюете? Ну, в том смысле, какой-то пограничный конфликт из соседей? Или просто напряженность?
Лицо собеседницы вытянулось, очень похоже, что она мысленно выматерилась.
— Воюем. С Украиной. Карту Советского Союза помнишь?
— Ты про границу между Россией и Украиной? Помню примерно, чего не помнить-то, если я на этой условной границе и жил. Моя Донецкая область, она что, тоже воюет?
— Ага. Девять лет уже вместе с Луганской от Украины отбиваются. В прошлом году Россия подключилась к войне. Чтоб твоих земляков всех не поубивали. У вас там же практически все русские.
— Да какая разница, русские или украинцы! На одном языке говорим, одни книжки читаем, в один школы ходили.
— Не хотела про всё это говорить. Совсем не хотела. Хреново там всё вышло после развала Союза. Сначала объявили, что Украина не Россия, потом, что Россия оккупировала «нэньку» все те годы. А Степан Бандера боролся за свободу. Народный герой вместе со своими подручными.
— Не может быть! Мы же воевали против него и фашистских оккупантов!