— Да чего ты меня агитируешь! Дело полезное, опять же чужой хлеб просто так жевать стыдно. Пока хоть так буду отрабатывать.
— Святой человек — стыдно ему чужой хлеб жевать! Куда все святые девались, когда? Вроде все такие были, а только объявили по телевизору, что честным быть не обязательно — и всё. Половина сразу переоделась, половина потом, а третью половину на кладбище снесли. Остались единицы таких вот честных.
— Тёть-Свет, у тебя по математике что было?
— Что, дроби не сходятся? Вот оттого и жизнь такая, что не сходится. А с другой стороны, чего я ворчу? Старею просто, вот и недовольна. Раньше ветер дунет, подол взметнёт, у всех мужиков шеи аж с хрустом выворачивало на мои коленки поглазеть. А сейчас даже врачу в районной поликлинике на них смотреть неохота. А ему ведь за это зарплату платят!
Не так, чтобы скоро, а примерно в обед, вернее сразу, как сели кушать, с улицы загудела машина. Герасимов быстро засунул в себя котлету, не как в столовой, а классическую домашнюю и пошел за хозяйкой на крыльцо знакомиться с как бы работодателем. За забором маячил белый фургончик, в разы больше виденных в прошлой жизни тентованных УАЗов. При этом и колеса при ближайшем рассмотрении оказались несерьёзные, и места под капотом было даже меньше, чем у старичка «ГАЗ-51». Спрашивать хозяина про машину Николай зарёкся, чтоб не разрушить легенду.
— Здорово, Семён!
— И тебе не хворать, Светлана! Что это у тебя за типчик за спиной маячит? Никак подженился к тебе кто!
— Тьфу, охальник! Племянник ко мне двоюродный приехал. Кое-как добрался из Донецкой области. Показывай ему, что вытаскивать, он сам всё в дом потаскает.
— А вот это здорово! Сегодня прямо совсем с поясницей беда, не иначе к дождям. Как зовут тебя, беженец?
— Николай его зовут.
— А сам что, немой, что ли?
— Контуженный он.
— Совсем?
— Нет, говорит, но мало. И в памяти провалы.
— Это хорошо. Не в том смысле, что контуженный, а что говорит мало. Не люблю балаболок. Мужчине это не к лицу.
— Ну тогда не будешь от помощи отказываться. Возьмёшь с собой в качестве грузчика?
— Так бы не плохо, но ему платить небось надо.
— За еду поработает пока. Всё одно пока никуда не устроился. Не на огороде же мужику возиться.
— Тоже верно. А он точно не того?
— Не переживай, не накинется. Кстати, он до контузии автомехаником работал.
— Машину водишь? — вопрос был обращен напрямую к Николае, так что проигнорировать его он не мог. Поэтому, следуя легенде Герасимов утвердительно кивнул головой.
— Вот и хорошо, по ходу посмотрим, что у тебя за племянник вырос. Не шибко я верю в молодёжь, у них одни Инстаграммы-Телеграммы на уме.
— За Колю не переживай, где он вырос, там не до интернетов было.
— Это да. Я что, я с пониманием. Обижать не буду.
— Потом домой его закинь, ладно? А то заблудится.
Николай молча слушал, как его обсуждают, словно лошадь и думал, что видать на малой родине совсем невесело. Если судить по оговоркам Семена.
В кабине оказалось внезапно просторно, как в сто тридцать первом Зилке. С той разницей, что в колени не упиралась стальная дужка поручня. И вообще, было очень комфортно. Сказал бы, как в легковушке, но нет — еще лучше. С учётом качества дороги лучшего и желать было нельзя. Отделка кабины тоже не напоминала советские грузовики. Если бы Николая спросили, на что кабина похожа, он бы её сравнил с шикарной иномаркой, хотя ни разу ни одной иномарки вживую не видел. Только в иностранных фильмах. Серая пластмасса торпеды, обилие каких-то кнопок на панели и переключателей на руле, очередной дисплей с цифрами… Куда там «Жигулям» до этой «Газели»! А еще коробка скоростей не гремела при переключении, даже не постанывала. Ну и посадка водителя и пассажиров добавляла счастья удобством сидений. Впрочем, это плебейской слово не подходило к таким замечательным посадочным местам. Кресло и диванчик, скорее.
После второго заезда к клиентам Николай осознал, что в своей походной одежде он абсолютно не выделяется среди местных. Народ в деревнях, через которые они проезжали, был одет в заношенное и застиранное старьё, явно никто не стремился выделиться нарядом перед другими. Главный принцип, которым руководствовались деревенские — чтоб было удобно и не жалко порвать-испачкать. Наверняка, подумал Николай, у людей есть нормальная одёжа, просто её берегут для торжественных случаев. Подумал так и успокоился, уж больно неприглядная картинка иногда наблюдалась.