Это комбинированная заправка и круглосуточный магазин, окруженный деревьями. Отсюда не видно главной дороги, но я слышу, как мимо проезжают машины. Я окидываю взглядом здание. Здесь есть одна камера наблюдения, но она направлена на входную дверь, а это значит, что ничего, что происходит на парковке, не будет записано, так что мне не придется выкупать и ее.
Поскольку здесь больше никого нет, я даже не пытаюсь запереть машину, направляясь к магазину. Ветер, пахнущий влажной землей и листьями, дует по асфальту и смешивается со слабым запахом пролитого бензина. Я обхожу стороной насосы и подхожу к двери.
Маленький колокольчик звякает над ней, когда я открываю дверь и вхожу внутрь. Это довольно маленькое здание, но полки плотно заставлены товарами, чтобы вместить как можно больше продуктов. Остановившись перед прилавком, я смотрю на разноцветные пакетики с чипсами, разложенные на полке рядом с прилавком.
За ним стоит парень примерно моего возраста, который сейчас что-то ищет в шкафу под столешницей.
— Сейчас буду, — окликается он.
К шуму от гудящих холодильников присоединяются унылые лязги и шуршание пластика, когда он продолжает копаться в шкафу. Наконец он говорит:
— Ага! — И выныривает, держа в руках нечто похожее на новый рулон бумаги для квитанций.
Затем его глаза фокусируются на моих, и цвет исчезает с его лица. Несколько секунд он просто работает ртом, не издавая никаких звуков.
Я качаю головой, наблюдая за ним.
Боже, мне нравится, когда они так извиваются.
Прочистив горло, он медленно откладывает рулон чековой бумаги на поцарапанную деревянную стойку и проводит рукой по своим непокорным каштановым волосам.
— Мистер Хантингтон. Чем я могу вам помочь?
— Девушка придет сюда примерно через… — Я оттягиваю рукав пиджака и смотрю на часы. — Пятьдесят минут.
Кассир смотрит на меня, в его карих глазах мелькает замешательство.
— Я… что?
— Девушка придет сюда через пятьдесят минут. — Я устремляю на него пристальный взгляд. — Постарайся сосредоточиться. Я не люблю повторяться.
— Да, сэр. То есть, нет, сэр. Я… э-э-э… — Он запинается.
— У нее светлые волосы, карие глаза и веснушки. На ней джинсы, черная рубашка с длинными рукавами и кроссовки.
— Понятно.
— Она попытается купить еду, но ты ей ничего не продашь.
— Не продам?
— Что я только что сказал о повторении?
— Не буду, — подтверждает он, вкладывая в голос убежденность.
— Хорошо. Что бы она ни пыталась купить, ты ей отказываешь.
— Да, сэр.
Потянувшись в карман, я достаю бумажник и вытаскиваю пару стодолларовых купюр. У кассира чуть глаза не заползают на лоб, когда я кладу их на прилавок перед ним.
— Это за твое сотрудничество. — Положив пальцы на купюры, я смотрю ему в глаза. — И за твое благоразумие. Ты понял?
Его глаза возвращаются к моему лицу, и он решительно кивает.
— Отлично.
Я убираю руку, и кассир тут же забирает деньги.
Повернувшись к нему спиной, я иду к открытому холодильнику с различными видами сэндвичей и салатов в пластиковых контейнерах. Просматриваю скудный ассортимент и выбираю один из них. Это не что иное, как два треугольных куска белого хлеба с унылым ломтиком сыра, засунутым между ними.
— Сколько за это? — Спрашиваю я, возвращаясь к прилавку.
Кассир смотрит на две стодолларовые купюры в своей руке, а затем встречает мой взгляд неуверенными глазами. Я лишь выжидательно поднимаю брови.
— Четыре доллара и 95 центов, — отвечает он.
Я достаю двадцатидолларовую купюру и бросаю ее на прилавок, продолжая идти к двери.
— Сдачу оставь себе.
Раздается дзиньканье, когда он пытается открыть кассовый аппарат и говорит мне вслед:
— Спасибо, сэр.
Не утруждая себя ответом, я просто открываю дверь и шагаю обратно к парковке. Еще один вечерний ветерок треплет мой пиджак, пока я возвращаюсь к машине.
Сев на водительское сиденье, я бросаю нелепый сэндвич на пассажирское.
А затем устраиваюсь поудобнее, чтобы ждать.
Через пятьдесят три минуты моя цель наконец-то соизволила появиться. Я сижу, выпрямившись, и наблюдаю за тем, как Оливия Кэмпбелл бредет по небольшой грунтовой дороге, разделяющей основную трассу и парковку. И она действительно идет.
Когда она покидала кампус, ее позвоночник был прямым, а осанка уверенной. Теперь же ее плечи ссутулились, а голова слегка наклонилась вперед. Она идет медленными и тяжелыми шагами. Она выглядит совершенно изможденной.
Наверное, почти два дня без еды так действуют.