Мое сердце упало в желудок.
Кто-то заплатил этим людям, чтобы они меня избили?
Я мечусь взглядом из стороны в сторону, ища выход. Но его нет. Я зажата в углу между входом и внешней стеной, и семь мускулистых парней образуют непроницаемую стену между мной и остальной частью двора.
— Я слышал, ты изучаешь историю, — говорит Томас, стоя в центре полукруга. — И ты студентка со стипендией, что означает, что ты должна быть умной.
Я едва слышу из-за учащенного сердцебиения, бьющегося в ушах, но мне удается ответить:
— Наверное.
В голове крутится мысль, что я пытаюсь осмыслить происходящее и одновременно придумать способ сбежать. Но если бы они были здесь, чтобы избить меня до полусмерти, они бы со мной не разговаривали. Верно?
— Работа, которая должна быть сдана в среду, — продолжает он. — Ты напишешь ее для меня.
— Я… — Я совсем не ожидала такого развития событий. — Что?
Его серые глаза застывают.
— Ты меня слышала.
— Да, но… — Покачав головой, я в замешательстве уставилась на него. — Ты вообще учишься в этом классе? Я ни разу не видела тебя на лекциях.
Темноволосый парень справа от него хихикает.
— Это потому, что он посещал этот курс на первом курсе, но провалил именно это задание.
— Уже три раза, — добавляет тот, что слева.
— Заткнись, — рычит Томас. Бросив острый взгляд на своих подчиненных, он устремляет тяжелый взгляд на меня. — Дело в том, что на этот раз мне действительно нужно сдать эту работу, поэтому ты напишешь ее за меня.
— Нет, — прошептала я.
По его угловатым чертам пробегают тени. И дело не только в густых серых тучах, застилающих небо. Прохладный ветер проносится по двору, и мне приходится подавлять дрожь, которая вызвана не только этим порывом. Томас смотрит на меня так, будто в любую секунду может ударить меня по лицу, но я все равно поднимаю подбородок.
— Если меня поймают за тем, что я делаю за кого-то работу, меня тоже исключат, — объясняю я.
— Тогда не попадайся.
— Я не могу рисковать. — Отчаяние захлестывает меня, когда я качаю головой. — На кону мое будущее. Я не могу…
— У тебя нет выбора.
Я в отчаянии развожу руками.
— Работа должна быть сдана менее чем через два дня! Я потратила половину прошлой недели и все выходные на ее написание!
Он раздраженно выдыхает через нос, а затем вздергивает подбородок.
Тут же двое его парней бросаются вперед и хватают меня. В панике я пытаюсь отбиться от них, а Томас подходит ко мне.
— Нет, подождите, подождите, — пробормотала я.
Но они не останавливаются.
Зажмурив глаза, я готовлюсь к боли, которая вот-вот наступит.
Но ее нет.
Удивление пронзает меня, когда я чувствую, как вместо этого срывают мою сумку. Я снова открываю глаза, когда Томас достает из сумки два учебника по истории. Держа их одной рукой, он достает из кармана зажигалку и чиркает ею.
По моим венам пробегает лед.
— Нет. — Это слово едва ли больше, чем шепот. Я дергаюсь, пока их лидер медленно подносит пламя к моим книгам. — Не надо.
Эти учебники стоят сотни долларов, и единственная причина, по которой я могу их себе позволить, это то, что они были включены в мою стипендию. Но если их уничтожат, я не получу новых. И у меня точно не хватит денег, чтобы купить их самой.
Злоба светится в глазах Томаса, когда он проводит пламенем по всей длине книги. Он не настолько близок, чтобы поджечь ее. Пока еще нет. Но уже близко. Очень, очень близко.
— Ты напишешь эту работу для меня, — повторяет он, его голос тверд.
— Да, — пролепетала я. — Да, я напишу ее за тебя. А теперь, пожалуйста, опусти зажигалку.
— И она будет закончена до конца дня в среду.
— Да. Да. Пожалуйста, положи зажигалку.
— И она будет достаточно хороша, чтобы я в конце концов сдал курс.
— Да, будет. Я обещаю. А теперь, пожалуйста…
Он ничего не говорит. Только продолжает держать зажигалку под книгами. Мое сердце замирает, когда кажется, что он действительно может поджечь книги. Мне отчаянно нужны эти учебники, если я хочу сдать экзамен. Если он их уничтожит, мне придется умолять кого-то другого одолжить мне свои. А при том шатком положении, в котором я нахожусь благодаря Александру, никто не решится это сделать.
Пульс стучит в ушах.
Затем он гасит зажигалку.
Облегчение накатывает на меня, как мощная волна, и из моего горла вырывается вздох.
— Хорошо, — говорит Томас.
Он с грохотом бросает книги на камни перед моими ногами. Меня охватывает гнев за то, как небрежно он с ними обращается, но я прикусываю язык.