Используя последние остатки сил, мне удается поднять голову над водой.
Зрение расплывается, в ушах звенит, но я откашливаюсь от воды, а затем глубоко вдыхаю прохладный воздух, по вкусу напоминающий нектар богов.
— Тебе повезло, сучка, — рычит Томас мне в лицо. — В следующий раз, когда я тебя увижу, я закончу работу.
Вода хлюпает вокруг меня, и звуки брызг эхом отдаются в ночи, когда Томас выпрыгивает из фонтана. Я едва слышу из-за звона в ушах, но могу поклясться, что кто-то кричит:
— Что ты делаешь? Немедленно остановись!
Подползая к стене фонтана, я умудряюсь вскарабкаться на нее и перелезть через нее. Но у меня нет сил, чтобы поймать себя, поэтому я просто перекатываюсь через край и падаю на твердую каменную землю с другой стороны. Ботинки стучат по камню, а Томас и его люди бегут прочь.
Я переворачиваюсь на бок, попеременно выкашливая воду и делая отчаянные вдохи.
Но все, что я слышу, — это последнее предложение, бесконечно повторяющееся в моем черепе.
В следующий раз, когда мы увидимся, я закончу работу.
16
АЛЕКСАНДР
Звонок в дверь.
Перевернувшись в кровати, я смотрю на часы на тумбочке. Уже одиннадцать. Никто не звонит в дверь в такое время. Ну, во всяком случае, никто не звонит в мою дверь в это время суток.
Я уже собираюсь проигнорировать звонок, когда человек за дверью звонит снова. Из моего горла вырывается раздраженный стон, когда я встаю с кровати и натягиваю серые треники и белую футболку.
Дверной звонок раздается снова.
Мои ноги стучат по деревянным ступенькам, когда я спускаюсь по лестнице и направляюсь к входной двери. Я провожу рукой по волосам, прежде чем отключить сигнализацию и отпереть дверь. Затем я открываю ее, готовый откусить голову самонадеянному незнакомцу, стоящему снаружи.
Удивительно, но вместо случайного человека, желающего умереть, на пороге стоит Оливия Кэмпбелл.
— Что тебе нужно? — Говорю я, придавая себе самое высокомерное выражение лица.
Она бросает обеспокоенный взгляд через плечо, словно ожидая, что кто-то выследит ее и воткнет нож в спину, прежде чем снова встретиться с моим взглядом. Ее карие глаза расширены, а дыхание учащено. Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что она в ужасе.
— Можно войти? — Спросила она на удивление мягким голосом.
Я сужаю глаза, изучая ее. И тут я понимаю, что она вся мокрая. Ее джинсы и рубашка с длинными рукавами стали намного темнее, чем утром, и прилипли к коже. На маленьком каменном крыльце, где она стояла, даже образовалась лужа.
Мое замешательство усиливается.
— Пожалуйста, — говорит она, глядя на меня умоляющими глазами.
И теперь я понимаю, что она в ужасе.
Я совершенно не понимаю, что происходит, но теперь мне даже любопытно. Вернувшись в прихожую, я вскидываю подбородок, приглашая ее войти.
На ее лице отражается облегчение.
Она переступает порог и захлопывает за собой дверь. Но прежде, чем она успевает сделать хотя бы один шаг с половика, я поднимаю руку.
— Раздевайся, — приказываю я.
В ее глазах мелькают удивление и растерянность, а рот слегка приоткрывается.
— Вся эта вода, стекающая с тебя, испортит мои полы из красного дерева.
Несколько секунд она смотрит на свою мокрую одежду. Затем она тут же начинает стягивать с себя футболку.
Теперь я настолько растерян, что даже не знаю, что думать. Она даже не протестовала. Не пыталась сопротивляться. Она просто… подчинилась.
Что, черт возьми, с ней сегодня не так?
Стоя в нескольких шагах от нее, я наблюдаю, как она снимает с себя мокрую одежду. Смущение окрашивает ее щеки, когда она снимает нижнее белье, но она не жалуется. Когда она заканчивает, то просто стоит, совершенно голая, на моем ковре, держа в руках свою мокрую одежду.
Я планировал заставить ее вести этот разговор, вот так, голой, в качестве расплаты за то, что она посмела постучать в мою дверь без приглашения, и за то, что она наговорила в столовой на прошлой неделе. Но сегодня она настолько выбита из колеи, что я решил проявить несвойственное мне милосердие.
— Отдай мне это, — говорю я, кивая в сторону мокрой одежды.
Это единственное, что позволяет ей хоть немного поскромничать, поэтому она колеблется секунду. Затем она сглатывает и протягивает мне мокрый сверток.
— Подожди здесь, — говорю я ей.
Взяв с собой ее одежду, я иду в прачечную и бросаю ее в сушилку. Затем я достаю чистую рубашку для нее. Брюк здесь сейчас нет, поэтому я просто беру рубашку и полотенце и возвращаюсь в прихожую. К тому же я и так достаточно щедр.