Затем он слегка наклоняет голову в сторону.
— Я слушаю.
— Я буду давать тебе один час каждую неделю, когда ты сможешь делать со мной все, что захочешь.
Он насмехается.
— Один час в день.
Мои инстинкты берут верх, и я говорю:
— Нет.
— Ладно, хорошо. Два часа в день.
— Нет, подожди…
— Хорошо, тогда три.
Я поднимаю руки, делая умиротворяющие жесты.
— Хорошо, хорошо, один час в день.
Он изучает меня умными голубыми глазами, и на мгновение мне кажется, что он собирается настаивать на еще большем времени. Но потом он пожимает плечами.
— Хорошо. Один час в день.
— Да.
— И, если я не использую его в этот день, он переходит на следующий день, и на следующий, и так далее.
В моем черепе звенит тревога. Мне не нравится это условие. Это значит, что он сможет накопить достаточно часов, чтобы отнять у меня целый день. Это может быть день, когда мне действительно нужно заниматься. Или, что еще хуже, в день, когда у меня важный экзамен. И если он прикажет мне пропустить его, я не смогу ему отказать. Мне не нравится давать ему такую власть. Мне вообще не нравится давать ему власть над собой, но это конкретное условие, похоже, может сильно мне навредить.
Облизывая губы, я пытаюсь придумать, как отказаться от этой части, не заставив его отказаться от всего предложения.
Он выжидающе поднимает брови.
Я сглатываю, но у меня все еще нет решения этой проблемы.
Фыркнув, он пожимает плечами.
— Похоже, моя помощь тебе все-таки не нужна.
Он быстро делает шаг в сторону, чтобы обойти меня. Поскольку я все еще стою на коленях, все, что я могу сделать, это протянуть руку и схватить его за штанину, чтобы остановить его.
— Нет, подожди, пожалуйста, — выдавливаю я, все еще держась за мягкую ткань его брюк. — Да, хорошо, час переходит на следующий день и так далее.
— Хорошо. — Он бросает взгляд на мою руку, а затем поднимает на меня бровь. — Если ты не собираешься спустить с меня штаны и сделать мне минет, могу я попросить тебя убрать руку с моей одежды?
Я отдергиваю руку, как будто ткань обжигает меня. Александр мрачно усмехается.
Наклонившись, он проводит пальцами по моей челюсти, а затем берет мой подбородок. Он крепко держит его, чтобы мои глаза оставались запертыми на его.
— Что ж, полагаю, мы договорились.
Из моего горла вырывается рваный вздох, полный облегчения, и я на несколько секунд закрываю глаза. Александр проводит большим пальцем по моей щеке.
— И поскольку ты так мило умоляла сегодня, я разрешаю тебе провести сегодняшний вечер отдохнув. Твой первый час начнется завтра.
Я делаю еще один вздрагивающий вдох и киваю.
— Вставай, — приказывает он.
Как только он отпустил мой подбородок, я медленно поднимаюсь на ноги. Он не отодвигается, чтобы дать мне больше пространства, и я остаюсь зажатой между закрытой дверью и его телом, стоя так близко к нему, что мои сиськи задевают его грудь, когда я дышу.
Проведя ладонями по одолженной рубашке, я поднимаю взгляд, чтобы снова встретиться с ним глазами. А потом спрашиваю, потому что мне нужно услышать, как он произносит это вслух:
— И теперь ты не дашь Томасу убить меня?
Он подходит ближе, вжимаясь в мое пространство. Моя спина соприкасается с темной деревянной дверью позади меня, когда Александр придвигается ближе, удерживая мой взгляд своими напряженными глазами.
— Томас не тронет тебя, — обещает он.
Еще один вздох облегчения вырывается у меня.
— Теперь никто тебя не тронет. — Он слегка проводит пальцами по моим ключицам. — И знаешь, почему?
Сердце колотится в груди, поэтому в ответ я только качаю головой.
Он обхватывает рукой мое горло и с неимоверной силой прижимает меня к двери.
— Потому что теперь ты моя.
Мне вдруг кажется, что в воздухе не хватает кислорода. И это не из-за руки на моем горле. Он даже не сжимает меня, просто держит, чтобы продемонстрировать свою силу, но мне все равно кажется, что я больше не могу нормально дышать. Его глаза блестят, когда он наклоняется и проводит своими губами по моим. Затем он шепчет мне в губы свои следующие слова.
— Разве ты не собираешься поблагодарить меня?
— Спасибо, — умудряюсь выдавить я.
И думаю, что, возможно, я действительно имела в виду и это. С властью и авторитетом Александра на моей стороне Томас не посмеет больше преследовать меня. Я в безопасности. Меня не убьют сегодня во сне.
Но когда я смотрю в эти злые голубые глаза, меня не покидает ощущение, что я только что продала душу дьяволу в обмен на свою жизнь.