Но я этого не сделаю. Потому что сейчас у меня другая цель.
Я быстро добираюсь до библиотеки, и на этот раз мне даже не нужно заходить внутрь. Подойдя к зданию, я обнаруживаю Оливию, сидящую за одним из столов у больших окон. Желтый свет заливает просторное помещение изнутри, поэтому я прекрасно вижу ее. Но из-за темноты снаружи она не сможет увидеть меня.
На ней белая блузка, подчеркивающая ее идеальную фигуру, а волосы она собрала в хвост. Это обнажает ее стройную шею, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. Я хочу поцеловать эту шею. Или обхватить ее руками. Или и то, и другое.
С коварными планами в голове я направляюсь к входным дверям. Но как только я собираюсь войти в здание, у ее столика появляется еще одна фигура.
Ярость пронзает меня, как молния.
С визгом остановившись, я наблюдаю, как тот Филипп садится за стол напротив нее. Она улыбается ему, когда он устраивается на своем месте. И это настоящая улыбка. Такая, что доходит до глаз.
Голова внезапно раскалывается, и мне приходится несколько раз разжимать пальцы, прежде чем мне удается достать телефон.
Пролистав список контактов, я нажимаю на тот, которому никогда раньше не звонил.
Проходит десять сигналов, прежде чем нервный голос наконец отвечает:
— Мистер Хантингтон?
— Да.
— Я… э-э… Чем могу вам помочь?
Я смотрю на Оливию, которая проводит рукой по шее, откидывая хвост, а затем смеется над тем, что сказал Филип.
— Мистер Хантингтон? — Мужчина на другом конце линии звучит еще более обеспокоенно. — Вы здесь?
— Да, — снова отвечаю я.
— Чем я могу вам помочь?
Филипп наклоняется вперед и кладет руку на стол, рядом с ее рукой. Слишком близко.
Во мне закипает ярость.
— Это касается одного из ваших арендаторов.
23
ОЛИВИЯ
Прошло почти две недели с тех пор, как я в последний раз видела Александра. После того безумного дня, когда мы трахались в библиотеке, он больше не обналичивал часы. Это значит, что теперь ему осталось накопить двенадцать часов. Беспокойство извивается в моем животе, как змея. Я не могу отделаться от ощущения, что он готовится к чему-то грандиозному.
— Алло?
Я моргаю, выныривая из своих тревожных мыслей, когда очень знакомый и очень напряженный голос наконец-то раздается на другом конце линии.
Поправляя телефон в руке, я говорю:
— Привет, мама.
Несколько секунд с ее конца линии доносятся крики и лязг, а затем ее собственный голос приказывает кому-то успокоиться. Затем она наконец возвращается к разговору:
— Оливия? Это ты?
— Да. Как ты, мама? Как дела дома?
Мои братья и сестры снова кричат где-то на заднем плане.
— Перестаньте кричать, — призывает мама. Потом она смеется. Это натянутый и измученный звук. — Ну, знаешь. Все как обычно. Как дела в Хантингсвелле? Уже начались занятия?
Вздох почти срывается с моих губ. Да, месяц назад. Но я не говорю ей об этом. Вместо этого я говорю:
— Да, начались. Я так много узнала о…
Откуда-то с заднего плана доносится громкий грохот. Вслед за ним раздается истошный вопль, заставляющий меня отодвинуть телефон подальше от уха.
— Джим Фредерик Кэмпбелл, — строгим голосом говорит моя мама. — Сколько раз тебе повторять? Мы не бросаем футбольные мячи в доме. А теперь ты еще довел свою сестру до слез.
— Но мама… — кричит Джим.
Его прерывает звук, похожий на то, как моя младшая сестра Дженни издает очередной вопль банши.
— Прости, милая, — говорит мама в трубку. — Мне нужно идти.
Разочарование захлестывает мою грудь, но я набираю бодрый тон и говорю:
— Да, конечно. Ты можешь позвонить мне, когда…
Вздох вырывается из моих легких, когда я понимаю, что она уже повесила трубку. Холод, не имеющий ничего общего с полуденным воздухом, проникает в мое тело, когда я убираю телефон обратно в карман и продолжаю идти к своему общежитию.
Конечно, ей нужно идти. Конечно, у нее нет времени. У нее никогда нет времени. И никогда не было. Я старшая из пяти братьев и сестер, поэтому всегда находился кто-то, кому мама была нужна больше, чем мне, а это значит, что мне практически пришлось воспитывать себя самой. Я всегда все делала сама. Сама готовила еду. Сама чистила и стирала свою одежду. Делала домашние задания и ездила на велосипеде на внешкольные мероприятия.
Я не виню своих родителей за то, что они меня не поддерживали. С пятью детьми ни у кого нет времени на все, верно? Но иногда я задумываюсь, каково это — быть на первом месте. Чтобы о тебе заботился кто-то другой, а не приходилось рассчитывать только на себя.