И вдруг вся борьба вытекает из меня. Вместо этого я просто чувствую усталость.
Обессиленно вздохнув, я выдавливаю из себя:
— Что, черт возьми, ты сделал, Александр?
— Я аннулировал твой договор аренды, — говорит он совершенно серьезно.
Я качаю головой.
— Почему?
— Нет общежития. Не нужно платить за аренду.
— Тогда что же мне делать? — Я выкидываю руку и тычу ею в сторону окон. — Спать на улице?
На его губах появляется угрожающая улыбка.
Это посылает вспышку паники по моему позвоночнику. Неужели он действительно собирается заставить меня спать на улице? На дворе октябрь. Ночью будет чертовски холодно. А у меня нет ничего, кроме одежды, которая на мне.
Он позволяет молчанию тянуться до тех пор, пока я не оказываюсь на грани того, чтобы сорваться и спросить его, действительно ли он собирается заставить меня это сделать. Прежде чем я успеваю открыть рот, он наконец говорит.
— Я перевез все твои вещи сюда.
Смятение бурлит в моей груди.
— Что значит сюда?
Разжимая руки, он показывает на помещение вокруг нас.
— Сюда. В мой дом.
— Зачем?
— А ты как думаешь?
На мгновение я просто смотрю на него. Не может быть, чтобы он имел в виду…? Коротко покачав головой, я взяла себя в руки и спросила:
— Ты ожидаешь, что я буду жить здесь?
— Да. — Он пожимает плечами. — Никакой арендной платы. Бесплатная еда. А это значит, что тебе больше не придется заниматься с Филипом.
Он практически выплевывает имя Филипа, как проклятие.
Гнев вытесняет усталость и неверие, которые все еще звенят во мне. Я сжимаю пальцы в кулак, чувствуя, как во мне разгорается ярость. Опять чертово репетиторство! Мы уже говорили об этом. Почему он так зациклился на этом?
— Я не брошу свою работу, — выдавливаю я из себя сквозь стиснутые зубы, не сводя с него пристального взгляда. — Я знаю, что для тебя это чуждое понятие, но мне нужны деньги, чтобы жить.
— Я могу дать тебе деньги.
— Мне не нужны твои деньги! — Наступая, я ударяю рукой по его твердой груди. — Как это, блядь, так трудно для тебя понять? Мне не нужны твои деньги. Мне ничего от тебя не нужно. Мне нужна моя работа и мое общежитие, которое я сама себе купила.
Он поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, как будто что-то ищет.
— Что? — Я огрызаюсь, обводя взглядом комнату.
Вернув внимание на меня, он поднимает брови в наглом жесте.
— Я ищу все те трахи, которые ты мне должна.
— Ты безумен! — Я пихаю его прямо в грудь, что не приводит его в движение. — Ты…
Его руки взлетают вверх и хватают меня за запястья, удерживая их в крепком захвате, прежде чем я успеваю попытаться толкнуть его снова.
— Слушай меня, и слушай внимательно, потому что я повторю это еще раз. С этого дня ты больше не будешь заниматься с Филипом. И вообще ни с кем.
— Этого не случится! Я буду делать то, что хочу, потому что…
Оставшаяся часть моего предложения обрывается вскриком, когда Александр берет меня за запястья и тащит к своему массивному столу. Я упираюсь в его руки и пытаюсь упереться каблуками в пол, но это не помогает даже замедлить его движение.
— Какого черта ты делаешь? — Рычу я. — Убери от меня свои руки.
Он отпускает меня и толкает к столу, когда мы наконец до него добираемся. Затем он поднимает антикварные песочные часы на гладкой столешнице и переворачивает их.
— Я возьму и следующий час еще через час, — объявляет он.
У меня сводит живот от непреклонной силы, которая пульсирует во всем его теле, когда он смотрит на меня. Это посылает пульсацию темного желания прямо в мою сердцевину.
— Спусти штаны, — приказывает он.
По телу пробегает толчок, но я медленно расстегиваю пуговицу и опускаю молнию на джинсах. Затем я начинаю стягивать их по заднице.
— И трусики тоже, — огрызается он.
Не сводя с него взгляда, я делаю то, что он говорит, и сдвигаю джинсы и трусики вниз. Как только я дохожу до середины бедер, он приказывает мне остановиться. Я хмурюсь, но молча смотрю на него, опустив руки по бокам.
— Теперь перегнись через стол, — приказывает он.
Мое сердце снова делает эту странную вещь, когда оно падает, а затем бьется в два раза сильнее.
— Не заставляй меня повторять, — предупреждает он.
Быстро двигаясь, я поворачиваюсь лицом к почти пустому столу и перегибаюсь через него. Так моя голая задница оказывается у него на виду. Закрыв глаза, я отгоняю вспышку смущения.
— Держись за край стола, — прорезает воздух его темный голос рядом со мной.