Я скольжу руками по массивному столу, пока не дотягиваюсь до другого края. Затем обхватываю край пальцами.
Шлепок.
Я слышу звук раньше, чем чувствую укус. Из моего горла вырывается возглас удивления от неожиданной боли, пульсирующей в моей заднице. Но прежде, чем я успеваю осознать, что Александр только что сделал со мной, это происходит снова.
Его рука ударяется о мою голую кожу со шлепком, который, кажется, эхом разносится по всей комнате. Я резко вдыхаю воздух сквозь зубы и извиваюсь, чтобы освободиться от его руки.
— Я сказал, держись за стол, — рычит он. — Не смей двигаться.
Шлепок.
С моих губ срывается хныканье, и я впиваюсь ногтями в дерево, когда его рука снова прижимается к моей заднице. И еще раз.
Я склонилась над столом, с голой задницей в воздухе, пока Александр Хантингтон шлепает меня…
Никогда в жизни я не чувствовала себя более униженной и более возбужденной.
Жар заливает мои щеки, а клитор пульсирует от внезапной отчаянной потребности, которую я даже не уверена, что понимаю. Я стону в полированную столешницу, пока Александр снова шлепает меня. Моя киска становится все более влажной с каждым шлепком. Жжение заставляет меня шевелить попкой, чтобы получить хоть какое-то облегчение, но мне удается подчиняться его приказам и оставаться согнутой над столом в таком положении.
После еще нескольких ударов он останавливается и опускает руку к моей киске. Я зажмуриваю глаза. Я знаю, что он найдет.
Черт возьми, что со мной не так?
Он выдыхает, когда чувствует, какая я мокрая, и я не могу понять, забавляется он или доволен.
Затем его ботинок упирается во внутреннюю сторону моей ступни, и он раздвигает мои ноги, расширяя мою позицию. Он пару раз проводит руками по моей заднице, успокаивая боль. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдвинуть свою задницу, чтобы помочь ему, он вставляет свой член в мою киску с достаточной силой, чтобы я вскрикнула.
Удовольствие бурлит в моих венах, когда он вытаскивает член, а затем снова погружается в меня.
Край стола впивается в мои бедра, пока Александр задает жестокий темп, трахая меня с доминированием, которое заставляет мое сердце колотиться, а сердце сжиматься.
— Ты… Здесь, — начинает он властным голосом, каждое слово сопровождается мощным толчком. — Чтобы. Бросить. Свою. Работу.
— Александр…
Он вонзается глубоко в меня, заставляя меня вскрикнуть и сильнее вцепиться в край стола, так как напряжение нарастает во мне, как гроза.
— Послушай меня. — Он продолжает входить в меня. Притязая на меня. Владея мной. — Я не хочу, чтобы он прикасался к тебе. Я не хочу, чтобы он даже дышал рядом с тобой. Поэтому ты перестанешь учить этого гребаного ублюдка. Я понятно объясняю?
Меня охватывает смятение. Почему его так волнует, что я провожу время с кем-то другим? Почему его волнует, что Филипп прикасается к моей руке или смеется над моими шутками? В любом случае это какая-то пещерная логика. Я могу общаться с кем хочу. С любым мужчиной, с которым захочу.
И это не его гребаное дело.
Хотя, должна признать, мне нравится неприкрытая ревность и мрачное собственничество в его тоне. И мне втайне приятно, что его раздражает тот факт, что я провожу время с другим мужчиной. Это заставляет его казаться неравнодушным. И как будто он теряет контроль. Как будто я заставляю его потерять контроль над своим идеальным миром, который в остальном всегда подчиняется его воле.
Напряжение пульсирует во мне, когда Александр снова впивается в меня.
— Я так хочу, — рычит он, снова подкрепляя каждое слово доминирующим толчком. — Я ясно выражаюсь?
Мое сознание мерцает, когда я подлетаю к краю. Я открываю рот, чтобы ответить, но он так и не узнает, что я хотела сказать, потому что его член попадает в идеальное место внутри меня, и удовольствие взрывается по всему телу.
24
АЛЕКСАНДР
Ее тело содрогается от ударов о гладкую деревянную столешницу, когда через нее прорывается оргазм. Это заставляет ее киску сжиматься вокруг моего члена. Я продолжаю входить в нее, а она хнычет и бессвязно стонет.
Я тоже разряжаюсь. Боже, мне безумно нравятся звуки, которые она издает, когда кончает.
Она так крепко вцепилась в край стола, что ее пальцы побелели. Я позволяю своему взгляду скользить по ее совершенному телу, пока заканчиваю опустошать себя внутри нее. Я уже знаю, что она принимает противозачаточные, потому что я заставил ее сказать мне об этом в самом начале нашего знакомства. А также потому, что я позвонил ее врачу, чтобы убедиться в этом.