Сердце учащенно бьется, и я в замешательстве спешу преодолеть последнее расстояние до дома Александра. Дверь не заперта, и я просто захожу внутрь. Сняв обувь и куртку, я бросаю сумку на пол в прихожей и прохожу в гостиную.
Ни там, ни на кухне никого нет, поэтому я беру курс на кабинет Александра.
Он сидит в кожаном кресле у незажженного камина.
Войдя внутрь, я открываю рот, чтобы задать ему вопрос, который сейчас горит у меня внутри, но, заметив, чем он занят, теряю мысль о том, что собиралась сказать.
Он сидит и читает книгу о Чингисхане, которую я ему одолжила. И, судя по открытой странице, он уже почти закончил. Невероятность пульсирует во мне. Он действительно прочитал ее? Всю книгу?
Его бледно-голубые глаза поднимаются со страницы и смотрят прямо на меня.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь, Оливия?
Коротко тряхнув головой, я заставляю себя вернуться в нужное русло, но это очень трудно, когда он так на меня смотрит.
— Ну, да.
— И?
— Никто больше не издевается надо мной, — пролепетала я.
В уголках его губ играет веселье, когда он снова смотрит на меня.
— Это не был вопрос?
— Никто не трогал меня. Никто не говорит мне ни одного плохого слова. Никто даже не смотрит на меня как-то не так. Ничего, за последние две недели. — Я качаю головой в недоумении. Как я только сейчас это осознала? — Это твоя заслуга?
Он просто поднимает свои подтянутые плечи, бесстрастно пожимая плечами.
— Так это твоих рук дело? — Я удивленно поднимаю брови. — Ты сказал всем отвалить?
— Мне не нравится, когда люди трогают мои вещи.
Я фыркнула.
— Твои вещи?
— Завтра вечером будет ежегодная вечеринка в честь Хэллоуина, — говорит он, как будто я не говорила.
Мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя после внезапной смены темы, поэтому я успеваю только ответить:
— И?
— И ты идешь.
— Нет.
Он закрывает книгу со зловещим стуком, а затем медленно кладет ее на приставной столик из красного дерева рядом с собой. Власть пульсирует в его мускулистом теле, когда он снова встречается с моим взглядом.
— Это была не просьба.
— Да, я поняла это по твоему высокомерному тону, но ответ все равно отрицательный.
— Это обязательно для первокурсников.
— Мне все равно.
— Ты будешь там. — Смертоносная улыбка кривит его губы, и злобные обещания проносятся по его лицу, когда он устремляет на меня властный взгляд. — Не заставляй меня приходить и забирать тебя, потому что, обещаю, тебе это не понравится.
— Точно. — Я закатываю глаза и отвешиваю ему насмешливый поклон. — А что еще вы хотите, чтобы я сделала хозяин?
Его глаза темнеют от желания, а опасная улыбка превращается в хитрую ухмылку.
— Можешь называть меня так всегда.
Я фыркнула.
Он удерживает мой взгляд еще несколько секунд, в то время как напряжение гуляет по комнате, как электричество. Затем он отводит подбородок в сторону своего стола.
— Ты наденешь это на вечеринку.
Повернувшись в указанном им направлении, я обнаруживаю на его аккуратном столе большую белую коробку. Подозрение закрадывается в мою грудь, когда я подхожу к ней и поднимаю крышку. Нахмурившись, я достаю лежащий внутри предмет одежды и протягиваю его перед собой.
Сердце замирает в груди.
— Нет! — шикнула я. Покачав головой, я повторяю: — О нет, я не буду это надевать.
Он качает головой.
— Это также не было просьбой.
Из моих легких вырывается возмущенный вздох, когда я бросаю абсолютно скандальный наряд обратно в коробку и поворачиваюсь лицом к своему дьяволу в его безупречной белой рубашке.
— Ты не убьешь себя, если я скажу пожалуйста?
— Да, я абсолютно уверена, что сгорю в огне, если это слово прозвучит из твоих уст.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться вслух. Я должна была злиться на него. А не смеяться над его остроумными ответами.
Положив руку на бедро, я приподнимаю бровь.
— Ты когда-нибудь просил о чем-нибудь? Умолял о чем-нибудь? Хоть раз, за всю свою жизнь?
Он издал нечто среднее между фырканьем и недоверчивым смешком, а затем поднял на меня брови.
— Просил? Нет, милая, я не прошу.
— Правда? А если бы кто-то угрожал убить тебя, и ты бы знал, что тебя отпустят, если ты будешь только умолять, разве бы ты тогда не сделал этого?
— Нет. Я бы не встал на колени, даже если бы мне приставили пистолет к моей голове. Я не стою на коленях и не умоляю ни о чем. Он бросил на меня пристальный взгляд. — Итак, ты закончила пытаться отвлечь меня от темы разговора? Или ты хочешь, чтобы я поставил тебя на колени и заставил умолять?