Я набрасываюсь на него, упираюсь кулаком в воротник и рычу:
— Ты должен был подумать об этом, прежде чем трогать то, что принадлежит мне.
Прежде чем он успевает ответить, я резко дергаю его за воротник, отбрасывая в сторону, чтобы он рухнул на пол.
— Александр, какого черта… — начала Оливия, но я прервал ее.
— Ты. Со мной.
Крепко взяв ее за руку, я тащу ее прочь с танцпола и к двери в потайной подвал. Она бормочет проклятия в мой адрес, но следует за мной, пока я тащу ее за собой вниз по лестнице и распахиваю дверь.
Комната за дверью украшена черными розами в белых вазах, потому что сегодня вечером здесь будет проходить еще одна часть обычаев Хэллоуина. Но это произойдет только через несколько часов, так что нас никто не потревожит. К тому же у меня есть ключ.
Я затаскиваю Оливию в комнату и захлопываю дверь.
Замок зловеще щелкает, когда я поворачиваю ключ.
29
ОЛИВИЯ
Я поворачиваюсь к нему лицом, когда он запирает дверь, а затем снова поворачивается ко мне. Открыв рот, я приготовилась огрызнуться. Но дикая тьма в его глазах сбивает меня с толку, и я просто удивленно моргаю.
Он выглядит не просто злым. Он выглядит разъяренным и… не в себе.
Обычно все в нем говорит об абсолютном контроле. Но сейчас от его напряженного тела исходит какая-то беспокойная разрушительная энергия, когда он приближается ко мне.
Пару раз тряхнув головой, я выхожу из ступора и пихаю его в грудь, когда он настигает меня. Это абсолютно ничего не дает, чтобы оттолкнуть его, но мне все равно становится легче.
— Что, черт возьми, с тобой не так? — Я еще раз бесполезно пихаю его в грудь. — Ты не можешь просто так выгнать кого-то!
Смертельное спокойствие оседает на его чертах. Кажется, я почти предпочла бы хаотичное беспокойство этому, потому что смертоносный взгляд его глаз вызывает дрожь по позвоночнику. Обхватив мои запястья руками, он медленно спускает их со своей груди, после чего снова отпускает меня.
— Думаю, ты понимаешь, что для меня не существует границ, — говорит он, его голос наполнен властью.
— То, что ты можешь что-то сделать, не означает, что ты должен это делать. Ты разрушил его будущее!
— И что?
— Ты слишком остро реагируешь. Ты не можешь исключить его только за то, что он к кому-то прикоснулся.
Его глаза сверкают как молния. Я отшатываюсь назад, когда его рука вырывается вперед, но я опоздала. Сильные пальцы обхватывают мою челюсть, крепко удерживая меня на месте, пока Александр смотрит мне в глаза. Когда он говорит, его темный голос проникает в самую мою душу.
— Он не прикасался к кому-то. Он прикоснулся к тебе. А ты принадлежишь мне. Ты моя.
Последнее слово он практически прорычал.
Мой желудок переворачивается, а сердце колотится в груди. И Боже, помоги мне, но мне нравится, как он это говорит. Мне нравится, как он смотрит на меня. Как будто я — единственное, что имеет значение во всем мире. Он и на вечеринке так делал. Пока я танцевала, я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Следил за мной. Наблюдал за мной. Изучал каждое мое движение. Как будто никого больше не существовало во всем том зале. И это чувство заставляет мою душу петь.
Но я не могу сказать ему об этом.
Ничего хорошего из этого не выйдет, потому что между нами никогда не может быть ничего большего, чем это. Сделка. Только сделка, чтобы спасти мою жизнь и удовлетворить его потребность во власти надо мной. Ничего больше.
Поэтому я блокирую эти эмоции и вместо этого насмехаюсь:
— Я никому не принадлежу.
На его губах расплывается злая улыбка.
— Хочешь поспорить?
Прежде чем я успеваю ответить, он отпускает мою челюсть и подходит к темному деревянному стулу, придвинутому к стене. Я сужаю на него глаза, пока он опускается на него. Раздвинув ноги с типично мужским высокомерием, он откидывается на спинку и обводит взглядом мое тело, отчего по позвоночнику пробегает дрожь.
— Разденься.
Мое сердце замирает. Я бросаю взгляд в сторону вечеринки наверху, где все еще полным ходом идет веселье, и снова встречаю непоколебимый взгляд Александра.
— Серьезно? Здесь?
— Нужно ли напоминать тебе, что мы находимся в середине шести часов, которые я сейчас обналичиваю?
— Нет, но… что, если кто-то войдет?
— Она заперта.
— А если кто-то услышит?
— Пусть.
— Александр…
— Раздевайся. — В его голосе звучит властный голос, а сам он смотрит на меня властным взглядом. — Не заставляй меня повторять.