Потому что Александр Хантингтон никогда не выходил против такого человека, как я.
4
АЛЕКСАНДР
Должен признать, я удивлен ее огнем. Прислонившись плечом к дверному косяку, я наблюдаю, как Оливия Кэмпбелл гордо вышагивает через комнату. Несмотря на свою наготу, она держит позвоночник прямо, а подбородок поднят, словно она здесь королева, проходящая через комнату полную крестьян. Я ожидал, что она сгорбится и попытается прикрыть свои сиськи и киску, проходя через комнату со смущением, обжигающим ее щеки.
Но она этого не делает.
От удовольствия у меня поджимаются губы. Я не могу дождаться, чтобы сломать ее.
Остальные первокурсники реагируют по-разному. Половина из них бросает обеспокоенные взгляды в мою сторону, вероятно, задаваясь вопросом, что она сделала и как им избежать ее участи. Другая половина смотрит на нее. Я узнаю выражение их глаз. Когда я заявил, что никому не позволено помогать ей, я мог бы сказать, что на нее открыт сезон. Большинство из этих людей богаты и имеют права, а я только что заставил их встать на колени и поклясться в повиновении мне. Им это не нравится. Но теперь я дал им кого-то, на ком они могут выместить свое разочарование. И пока они не мешают моим планам в отношении нее, я не против, чтобы они усиливали давление.
Мой взгляд снова скользит по ее обнаженной фигуре, пока она движется к дверям. У нее действительно прекрасное тело. А ее лицо вблизи еще красивее, чем то, что я видел из другого конца комнаты. Единственная проблема — это ее слишком умный рот.
Еще одна волна недоумения захлестнула меня.
Студентка со стипендией. Я до сих пор не могу поверить, что она стипендиантка. Судя по тому, как она говорила и вела себя, я предположил, что она из одной из самых влиятельных семей. Это было единственным объяснением, почему она осмелилась бросить мне такой вызов. Я не ожидал, что она окажется случайным ничтожеством, у которого язык острее, чем здравый смысл.
Неужели она не понимает, что я могу сокрушить ее, даже не потрудившись? Это мой мир. Никто не может даже дышать в этом кампусе без моего разрешения.
Злая улыбка скользит по моим губам, когда я в последний раз провожаю взглядом ее тело, прежде чем она исчезает в ночи. О, я собираюсь насладиться этой игрой.
Оттолкнувшись от дверного косяка, я выпрямляюсь, а затем вздергиваю подбородок.
— Лидеры фракций, со мной.
Не дожидаясь ответа, я разворачиваюсь и иду обратно в маленькую комнату. Они, естественно, подчиняются и следуют за мной через дверной проем. Герман закрывает ее за собой, как только они все оказываются внутри. Я молча встречаю взгляд каждого из них, прежде чем заговорить.
— Это Оливия Кэмпбелл. Пока я не скажу иначе, она отрезана.
— От чего именно? — Спрашивает Томас, его серые глаза уже блестят от предвкушения.
— От всего. — Я окидываю их всех властным взглядом. — Вы ничего ей не даете. Вы не помогаете ей ни в чем. Мне плевать, что ее одежда горит, вы не должны даже мочиться на нее, чтобы помочь потушить огонь. Понятно?
— Ага, понятно.
Я смотрю от одного человека к другому, пока все они не вскинули подбородки и не подтвердили приказ.
В комнате воцаряется тишина. Свет от настенных свечей мерцает на их лицах, пока они наблюдают за мной. Дженне и Кеннету не терпится вернуться в зал собраний. Наверное, потому, что их фракции самые популярные. Кеннет даже барабанит пальцами по бедру, оглядываясь через плечо, но никто из них не решается ничего сказать.
Рядом с ними Морейн наблюдает за мной интригующими зелеными глазами, а Герман сохраняет на лице обычное непринужденное выражение. Он проводит рукой по своим вьющимся светлым волосам, а затем снова убирает ее в карман. Оба они также держат рот на замке.
Все четверо достаточно долго были лидерами фракций, чтобы понять, что на меня нельзя давить. Единственный, кто, похоже, готов говорить, — Томас. Хотя он учится в Хантингсвелле на третьем курсе, он стал лидером фракции громил только в этом году, после того как предыдущий лидер фракции выпустился в начале лета. Он еще не переступил черту, но у меня есть ощущение, что мне придется вводить его в курс дела более непосредственно, чем его предшественника.
— Мы можем… — Он показывает большой палец в сторону двери. — Пойти обратно?
Остальные четверо почти незаметно напрягаются. Дженна даже бросает тревожный взгляд на меня и на него. Но я просто медленно оглядываю Томаса.
Он высокий. Такой же высокий, как я. Но гораздо крупнее. Его выпуклые мышцы напрягаются на обтягивающей темно-синей рубашке, даже когда он расслаблен. Не зря он стал лидером громил. Но, к несчастью для него, его мускулы всегда будут не в состоянии противостоять той силе, которой обладаю я.