— Если ты действительно так считаешь, — наконец нарушил тягостное молчание Дэниел, — тогда я еще сильнее ошибся в своих суждениях, чем предполагал.
Не дав ей возможности ответить, он повернулся и вышел из кабинета.
Криста затаила дыхание. Где-то в глубине сердца у нее смутно теплилась надежда, что он остановится в дверях, обернется, улыбнется ей и предложит обсудить все, что он делает, как это было раньше в аналогичных случаях, когда она отпускала ядовитые замечания на его счет.
Но он ничего этого не сделал. Он просто открыл дверь и вышел, оставив ее праздновать победу. Но она не ощущала себя победительницей. Ей стало жалко себя от щемящего чувства одиночества и беззащитности, и, что хуже всего, у нее появилось ощущение какой-то очень серьезной потери чего-то. Или кого-то.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Удобно расположившись в одном из кресел, выставленных в тенистом саду, Криста наблюдала из своего укрытия за работой Дэниела. Он клал кирпичи, реставрируя почти осыпавшуюся стену, отделяющую сад от пастбищ. Сначала Криста очень удивилась и, если быть честной, даже посмеялась про себя, что такой интеллигентный человек, как Дэниел, настоящий профессионал-психолог высокой квалификации, находит удовольствие в столь прозаичном деле. Она даже высказала ему свои мысли вслух, но он покачал головой и спокойно ответил, что она ошибается. Эта работа требует большого мастерства и умения, которых он еще не достиг, поэтому он дилетант в этом деле. Дэниел уверял ее, что можно получать одинаково полное удовлетворение, как воздвигая своими руками стену, так и помогая людям раздвигать границы их представлений о полноте жизни, находить свои прелести в том, что далеко выходит за рамки профессиональной принадлежности, налагаемые общественной моралью на человека.
После ссоры в кабинете, когда он ушел, хлопнув дверью, и оставил ее наедине со своими мыслями, прошло три дня. Все эти дни он был с ней неизменно вежлив и учтив, постоянно сохраняя определенную дистанцию.
Руководитель, учитель, наставник, шарлатан — можешь присвоить мне любое имя, какое тебе нравится, словно говорил его безразличный вид. Его отношение к Кристе стало чисто профессиональным и безукоризненно строгим.
Сейчас Кристе казалось смешным, что ей могла прийти в голову нелепая мысль обвинить его в стремлении господствовать над беспомощными, одурманенными его сладкими речами ученицами. Теперь создавалось впечатление, что все попытки с ее стороны пробить брешь в профессиональной отчужденности, которую он напустил на себя, отгородившись от любых посягательств Кристы на что-то более личное, будут неизменно разбиваться вдребезги об учтивый, но решительный отказ, очень решительный отказ. Такой же, каким она отвергала все его попытки внести интимную нотку в их отношения, придав им более личный характер?
Она беспокойно заерзала в кресле, почувствовав приступ щемящей боли, эхом отозвавшейся во всем теле и жесткое деревянное сиденье или неудобное положение не имели к этому никакого отношения.
Наклонившись она недовольно поморщилась, заметив свежее пятно грязи на светлых брюках. Ее гардероб состоял исключительно из светлой одежды пастельных оттенков, что было вполне оправданно в ее обычной жизни, но в данных обстоятельствах выглядело совершенно неуместно!
Какое-то время она раздумывала, что тонкую блузку песочного цвета отстирать намного сложнее, чем темную клетчатую рубашку Дэниела, но считала, что не принадлежит к тому типу женщин, которые прекрасно выглядят в одежде, позаимствованной из мужского гардероба. Она была недостаточно высокой для подобного наряда, который к тому же требовал спортивного сложения, а в ее фигуре были ярко выражены мягкие женственные формы.
Это опасно, подумала Криста, когда тонкая блузка прилипла к телу под порывом ветра, подчеркивая выпуклости груди.
Но можно было не волноваться. Брошенный исподтишка осторожный взгляд в сторону Дэниела в очередной раз доказал, что тот полностью поглощен работой и не обращает на нее никакого внимания. Ветерок, разгладивший ее блузку, взъерошил его густые волосы, настолько густые, что Криста не заметила даже просвета кожи на затылке, где разметались темные пряди. Она, затаив дыхание, наблюдала за игрой его сильных мускулов под рубашкой, когда он протягивал руку за очередным кирпичом. Против своей воли она продолжала смотреть на него, не в силах отвести зачарованный взгляд от его мускулистой фигуры. От Дэниела исходили особое мужское обаяние и сила, превращающая Кристу в безвольное, трепещущее создание.
Странно, ей никогда не доставляло особого удовольствия смотреть на хваленую игру мускулов в бодибилдинге или тренажерных залах, тогда как наблюдать за работой Дэниела…
Что с ней происходит? Она и раньше видела привлекательных мужчин… например, в Милане, на ежегодных показах мод, или во время путешествия, где ей встречались греки, покрытые бронзовым загаром, темноглазые, похожие на языческих богов, близкие к совершенству.
Если смотреть с этих позиций, то Дэниел выглядел, не таким уж красавцем. Черты его лица были слишком резкими, нижняя челюсть немного тяжеловата, жестко очерчен рисунок губ… Глаза были другого цвета, нежели требует эталон красоты, но разве есть другие такие глаза, обладающие проницательным взглядом провидца, разбивающим вдребезги сердце любой женщины, осмеливающейся встретиться с ним глазами? Разве можно устоять перед этим долгим красноречивым взглядом, ласкающим каждый изгиб твоего тела, возбуждающим целую бурю томных ощущений? Нет… если ей действительно хочется испробовать подобное неуместное сексуальное влечение к сильному полу, то следует выбрать более подходящую кандидатуру на роль соблазнителя.
Она нахмурилась, стараясь сосредоточиться на книге, которую Дэниел дал ей почитать. Намерения и взгляды автора, может быть, и заслуживали восхищения, но Криста находила их слишком идеалистическими, о чем она не раз говорила Дэниелу.
— Ты знаешь, в чем твоя проблема? — возражал Дэниел. — Ты стараешься казаться циничной, потому что боишься впустить собеседника дальше, чем позволяют придуманные тобой рамки безопасности. Это стало для тебя своеобразной защитой. Ты не осмеливаешься позволить себе такую роскошь, как доверие, которое может повлечь за собой боль разочарования и утраты. Поэтому ты соорудила непробиваемую стену, отгородившись ею от окружающих тебя людей.
— Может быть, — соглашалась Криста. — Но, по крайней мере, таким образом я в безопасности…
— В безопасности от чего? — осторожно спросил Дэниел.
— В безопасности от того, что может произойти, если ты слишком наивен, — грубовато ответила Криста.
— А что может произойти? — быстро спросил Дэниел, но Криста замотала головой, не желая продолжать разговор на столь болезненную для нее тему.
Кажется, она никогда не избавится от чувства вины, что так же легко обманулась в Пирсе, как и Лаура. Если бы она не послушала его тогда. Не поверила, что Лаура впала в депрессию, а вместо этого обвинила бы его в неверности жене, признала бы тот факт, что он встречается с другой женщиной, что полностью соответствовало действительности… если бы она только поверила Лауре и помогла справиться с горем, может быть, ее подруга была бы жива. Но гораздо легче было поверить Пирсу, привлекательному, слащавому обманщику, чем прислушаться к тому, что говорила Лаура.
— Ты когда-то была слишком наивной, Криста? — легонько нажал на нее Дэниел.
— Я не желаю говорить на эту тему, — рассердилась Криста.
— Настолько наивной, что боль так никогда и не прошла, и ты твердо решила никому больше не доверять, — высказал догадку Дэниел.
И на этот раз интуиция его не подвела, с досадой подумала Криста, не в силах больше оставаться и вести этот разговор.
— Кто это? — тихо спросил Дэниел, пока она торопливо собирала бумаги. — Любовник? Твоя первая любовь?..
— Нет. Он не был моим любовником, — горячо возразила Криста. — Он был мужем моей лучшей подруги. Лжец и мошенник, разбивший ее сердце, послуживший причиной ее смерти. Он… — Она запнулась и покачала головой, испугавшись, что ему так легко удалось вызвать ее на откровенность и так много узнать о ее жизни. У него, без сомнения, есть немалый опыт в таких вещах, он очень ловко заставил ее раскрыться, вести себя совершенно несвойственным ей образом.