— Предметы в действительности представляют собой сгустки потенциальной энергии.
— Наверное. Я не знаю.
Мама обернулась и спросила, видимо, чтобы прервать этот допрос:
— Может, где-нибудь поблизости перекусим?
Она старалась не оставлять меня наедине с отцом и как-то нас развлекать: мы ходили по ресторанам, посещали местные достопримечательности или универсальные магазины, где можно было поболтать о покупках.
Когда мы возвращались с этих прогулок в институт, отец и доктор Гиллман выпивали в столовой по рюмочке бренди, а потом Уит отвозил родителей назад в Висконсин. Доктор и отец, несомненно, уважали друг друга: они были людьми науки, оба занимались улавливанием неосязаемых сущностей, один — элементарных частиц, другой — источников гениальности. В столовой они подолгу сидели молча, как квакеры, которые ждут, что нечто важное подвигнет их заговорить. Потом обменивались репликами.
— Некоторые люди рождаются с феноменальными талантами. Эти таланты только ждут того, чтобы им помогли проявиться, — говорил Гиллман. — Все остальные рождаются только с надеждой…
— Таланты сами находят путь к нам — откликался отец, — как радиосигнал проходит через пустоту.
Мне кажется, в Гиллмане он нашел такого же близкого по духу человека, как некогда Уит — в его собственном отце, Поупе Нельсоне. Только сближала их не возможность построить модель военного корабля, а возможность создать гения.
22
Доктор Гиллман предложил мне остаться в институте, чтобы закончить учебный год и поучаствовать в углубленном исследовании памяти. Я должен был посещать класс, где ребята занимались по обычной школьной программе, и мог одновременно подать заявление о поступлении в университет на следующий год. Отцу этот план очень понравился, и я согласился жить в институте дальше. Я делил свое время между ежедневными испытаниями памяти, школьными занятиями и просмотром телепрограмм.
В следующие месяцы в институте сменилось много «гостей». Одни из них были несомненными гениями, другие — людьми с необычными способностями. Тут встречались изобретатели алгоритмов, авторы компьютерных программ сжатия данных, первооткрыватели антител и другие. Среди прочих выделялся средних лет мужчина по имени Арлен, довольно известный ясновидящий. Он приезжал в институт каждые две недели, чтобы поучаствовать в тех же экспериментах с паранормальными способностями, в которых была занята и Тереза. Этот Арлен, похоже, был пьяница. Во всяком случае, когда он появлялся за ужином, от него пахло солодовым виски. Рассказывали, что ФБР присылает ему купальники и зубные щетки пропавших детей и он помогает в поисках. Роджер теперь проводил в институте только пару дней в неделю, но тем не менее за ним сохранялась мастерская, набитая моделями разных зданий. Дик и Кэл Сондерсы съездили на конференцию в Неваду, где представили свою модель сжигания топлива, и вернулись оттуда в рубашках, купленных в казино Лас-Вегаса.
Я продолжал просиживать все вечера напротив старенького «Зенита», моего алтаря памяти. Специально задернув шторы, я наслаждался омывавшим меня хромовым светом телевизионного экрана. У всех ведущих игровых шоу были одинаковые голоса — бойкие, дымчатые и бравурные. Они напоминали комедийных дядюшек, которые, набравшись джина с тоником, раздают советы о таймшерах[43] и предсказывают победителей на скачках. Эти люди в костюмах от братьев Брукс[44] заводят аудиторию своими заранее подготовленными ехидными репликами и получают тайное удовольствие, когда тупица из Индианаполиса — учитель физкультуры или брокер из взаимного фонда — оказывается не в состоянии ответить на вопрос и вместо путевки на Багамы получает в качестве приза пылесос. Меня волновали обещания больших кушей, но еще сильнее завораживало предопределение: я пытался угадать, кому сегодня суждено выиграть, а кому проиграть.
После ужина мы с Тоби возвращались к себе в комнату и беседовали до поздней ночи. Он расспрашивал меня, как выглядят люди. Он этого совсем не знал, потому что никогда не трогал чужие лица. «Зачем мне знать, большие у них носы или нет и есть ли у них следы угрей на лице. Ты мне расскажи, какого цвета бывают глаза и какая у Верны ложбинка между грудями». Я рассказывал ему о манере Гиллмана смотреть на метр влево от человека, с которым он разговаривает, и о том, что у Верны нет на руке обручального кольца.
— А какой у нее размер бюста? — спрашивал Тоби, поднимая брови.
— Ты маньяк.
— Ну скажи!
— Средний. Но учти — она тебе в бабушки годится.
43
44