— Мы не предлагаем, — заметила Салли. — Теперь это твоя жизнь.
Я скрестила на груди руки. — Похоже, мои выходки урезали твою зарплату, Салли.
— Зайчонок, — начал папа.
Салли выставила руку. — Мы это обсуждали, мистер Эдсон. Эллисон, дело не во мне. А в тебе.
— Тебе-то что с того? Какая выгода? — Начала закипать я.
— Никакая. Исцеление твоей семьи — моя работа.
— Не на долго, — предупредила я. — Не забывай, кто подписывает чеки, Салли. Не мама, а папа не станет тратить деньги на подобную ерунду. — Я указала на отца. — Папуля, ты ведь ей этого не позволишь?
— Так будет лучше, — ответ папы прозвучал неубедительно.
— Лучшее для кого? Вы воспитали меня такой. А теперь собираетесь за это наказать? Я не всегда была такой. Пыталась вести себя прилежно, чтобы привлечь ваше внимание. Но ничего не помогало!
— Давит на чувство вины, — произнесла Салли.
— Это туристический город! Здесь ни одна работа не сможет покрыть весь долг наравне с арендой и счетами! Мне в буквальном смысле потребуются годы!
— Уговаривает, — сказала Салли.
Когда отец не выказал ни единого признака, что изменил свое мнение, я приняла сидячее положение, подогнув под себя ноги и выпятив нижнюю губу, изобразив невинный вид. — Я знаю, что облажалась. Папуля, клянусь тебе, я исправлюсь.
— Торгуется, — сказала Салли.
По моей щеке скатилась слеза. — Я возненавижу вас. Мы не станем ближе. Я больше никогда не стану с вами разговаривать.
Салли откашлялась. — Манипулирует. Слезы — ее инструмент, Филипп.
— Да пошла ты, мерзкая пизда! — Сжав кулаками простынь, я подпрыгнула на матрасе, пока кричала.
Глаза родителей расширились. Салли выглядела довольной.
— Вот. Вот настоящая Эллисон. Ты не остаешься без гроша. Дом в твоем распоряжении. Марисела будет следить за наличием основных продуктов. Остальное, как и сказала Мередит, на тебе.
В глазах моего отца стояла боль. Это убивало его изнутри. — Мы тебя любим. И ты права, зайчонок, мы подвели тебя. Это единственный известный нам путь, чтобы все исправить.
— Знаю, — процедила сквозь зубы. — Оставлять чужого человека распоряжаться моей судьбой всегда было вашим выходом.
Он поморщился, и моя мама повела его к двери и по холлу. Салли осталась в комнате, самодовольно улыбаясь.
— Ты можешь идти, — я отвернулась к окну на другой стороне комнаты, где всего полчаса назад мы с Финли любовались красотой Пейдж и обсуждали, как мне не стоит ее ломать.
— Ты можешь звонить родителям, Эллисон. Но не наказывать их. Не умолять. Не пытаться изменить их мнение. Я останусь с ними на следующие три месяца. Телефонный счет переведен на твое имя и ответственность. Там активирован базовый пакет, пока ты не сможешь позволить себе большее, поэтому используй его с умом.
Я повернулась к ней, желая убить взглядом. — Почему ты все еще здесь?
— Очень важно, чтобы ты воспользовалась этим временем для самосовершенствования. Твоя жизнь измениться, Элли. Воспользуйся шансом. Решение, принятое твоими родителями — самое тяжелое в их жизни, и приняли они его, потому что любят тебя.
— Бог ты мой, Салли. Ты права. Я исцелилась.
Салли усмехнулась. — Рада, что ты не утратила чувство юмора.
— Это не юмор, идиотка, а сарказм. Можешь валить вместе с моими излишне доверчивыми родителями, ты, алчная коварная змея.
— Всего наилучшего, дорогая. Надеюсь на скорый разговор.
— А я надеюсь, что ты попросишь у родителей денег за мгновение до того, как поднять глаза и столкнуться с полным грузовиком токсичных отходов.
Салли не выглядела испуганной, скорее грустной, когда повернулась к выходу, не сказав ни слова. Она спокойно поговорила с родителями, Мариселой и Хосе перед тем, как хлопнула входная дверь, и их машина направилась к воротам.
Я стучала кулаками по матрасу, крича изо всех сил. В словах, слетавших с моего языка, не было никакого смысла, я не запоминала что именно наговорила в сердцах, но мне не оставили выбора, а это оказалось единственным выходом.
Я бросилась в комнату Финли. Кровать застелена, комната пуста, багаж исчез.
— Какого хрена? — Не выдержала я, рванув в свою комнату за телефоном. И набрала Финли.
Ее голос сразу же заполнил линию. — Элли? О, мой Бог, милая, я в машине с Марко. Мне едва позволили одеться. Марисела собрала все мои вещи и, когда я вернулась в комнату, дежурила у входа.