Мне пришла в голову мысль: а был ли и у Джоанны кто-то, кто делал ее счастливой?
Вероятно.
И я не была уверена, какие именно чувства испытываю по этому поводу.
Мэдди
2001
Стоян высадил нас с Джоанной у ее похожего на бунгало домика, стоявшего на окраине Скопье. Задолго до рассвета, когда я еще спала, она отправилась на греческую границу. Джоанна провела там весь день, пытаясь отследить свою застрявшую поставку. Когда она наконец вернулась, я ждала ее с большой кастрюлей макарон на ужин. Открыв бутылку вина, Джоанна налила нам по бокалу и сказала:
– Гребаный. День. Худший. В моей жизни.
– Тебе удалось решить вопрос?
– Ну, у детишек этой ночью будут подгузники, так что да.
Я подняла бокал:
– Ты удивительная.
Она оглядела свою гостиную. Мои чайные пакетики и грязные салфетки по-прежнему лежали на кофейном столике, а рядом с моим ноутбуком стояли три пустые бутылки из-под пива.
– А ты сегодня чем занималась? – спросила Джоанна.
– Да ничем особо, – призналась я.
– Хорошо, должно быть, – сказала она, и на мгновение я подумала, что Джоанна меня поддразнивает.
Я сделала неуверенный жест в сторону макарон.
– Ты голодна?
Джоанна щедро отхлебнула вина и внезапно сказала:
– Я просто умираю с голоду! Давай жрать.
Через несколько дней я узнала, что Иэн, Питер и остальные члены команды, присланной защищать британского посла в Македонии в связи со вспышкой насилия в стране, стали «лучшими друзьями» Джоанны. Она нежно называла их «британскими телохранителями» и все время клялась, что, несмотря на свой внешний вид, они были остроумными, забавными и мягкосердечными гигантами. Я предположила, что причина ее очевидного заблуждения крылась в том, что Джоанна проводила очень мало времени с теми, кто хоть как-то мог говорить на нашем языке.
Посла вызвали в Лондон, и неожиданно освободившиеся от работы телохранители пригласили нас с Джоанной выпить в расположенный в грязном центре Скопье «Ирландский паб», в прошлом – известное место встреч англоговорящих.
На Иэне был довольно причудливый наряд в стиле участника подросткового ансамбля, а его волосы были стильно уложены при помощи геля. Однако сам он сидел хмуро уставившись в окно. До этого я не встречала человека, чье лицо, когда он был в дурном расположении духа, приобретало бы столь оригинальное выражение. Мне пришлось пересмотреть свой изначальный вывод относительно того, что в Канзасе его избили бы за попсовый вкус в одежде. Нужно было быть либо очень уверенным в себе, либо очень глупым или сидеть на стероидах, чтобы полезть в драку с этим угрюмым качком.
Поэтому я была шокирована, когда Джоанна, несмотря на явно скверное настроение Иэна, весьма игриво его обняла. Однако лицо Иэна просветлело, и он поцеловал Джоанну в макушку ее блестящих каштановых волос.
Подойдя к бару, я заказала рюмку водки.
– О, позволь мне за тебя заплатить, – любезно предложил Иэн, встав у меня за спиной.
Еще одна вещь, которая, как сказала Джоанна, нравилась ей в британских телохранителях. Они никогда не позволят тебе самой заплатить за выпивку. Настоящие джентльмены.
– Не стоит, спасибо, – ответила я.
У меня перед глазами вновь встала картина того, как он касался своими идеальными губами ее волос. «А ты сегодня чем занималась?» – «Да ничем особо». – «Хорошо, должно быть».
Мы уже успели выпить несколько бокалов и съесть несколько тарелок восточноевропейского варианта фаршированной картошки под майонезом, когда Джоанна сказала:
– О, глядите! Это же Эдди.
– Кто такой Эдди? – спросил Иэн, покосившись в сторону, в которую она указывала.
– Мой албанский поставщик наволочек и гигиенических салфеток. Я скоро вернусь.
Послав нам воздушный поцелуй, она схватила свой бокал с вином и ринулась через зал, вопя «Эддииии!».
– Она здесь каждую собаку знает, не так ли? – сказал Иэн.
Проследив за Джоанной взглядом, он теперь наблюдал, как она обнималась со смуглым мужчиной на другом конце бара.
– Я называю это связями.
Посмотрев на меня, Иэн спросил прямо:
– Они просто друзья, как думаешь?
– Отвяжись! Это не твое дело!
Мой ответ ему, похоже, не понравился. Опустив глаза на свой телефон, он начал набирать сообщение. Впрочем, это не помешало ему продолжать говорить:
– Она покупает товары на черном рынке и предлагает взятки полицейским. Тебе это не кажется опасным?
– Она заботится о беженцах, у которых ничего нет.