— Вы хотели иметь что-нибудь на память обо мне? Кольца я вам дать не могу. Это подарок друга. Сделайте милость, выберите что-нибудь другое.
— Подарок друга? — повторила она задумчиво, глядя на Александрова печальными глазами, потом вдруг схватила силуэт и выскочила из комнаты.
— Пойми этих женщин! — пробормотал Александров, который не понимал, почему она пренебрегла пряжкою, которая была очень недурна. Может быть, у нее уже есть точно такая?
За ужином хозяин пребывал в самом благодушном настроении. Александров понимал, что вызвано это враз двумя причинами: его скорым отбытием, а также тем, что жена к хозяину нынче ластилась изо всех сил, клала голову ему на плечо, гладила его руки, чуть ли не мурлыкала, словно кошечка. И в одну из таких минут она, обнимая одной рукой своего разнежившегося супруга, другой раздвинула косынку на груди и показала Александрову его силуэт, который держала у самого сердца!
«Боже ты мой! Да ведь она в меня влюблена!..» — наконец-то смекнул недогадливый поручик и ретировался к себе при первой же возможности. В своей комнате он долго качал головой, а потом покрепче запер дверь, ибо вовсе не был уверен, что хозяйка не забежит к нему проститься нынче ночью, дождавшись, когда уснет успокоенный священник.
С трудом уснул он уже под утро, без конца размышляя о женском коварстве и вероломстве…
…Да уж, не один мужчина и до, и после Александрова повторял каждый на свой салтык[9] известное изречение великого Шекспира: «О женщины, вам имя вероломство!» Однако в устах нашего поручика оно звучало более чем парадоксально, ибо на самом деле в постели в доме священника вовсе не было никакого поручика Александрова. Вместо него там беспокойно металась… нет, не взбалмошная девица, как можно подумать, а дама, побывавшая замужем и даже родившая сына!
Впрочем, от сего события она не стала менее взбалмошной искательницей приключений. Имя ее было — Надежда Дурова.
ФОРМУЛЯРНЫЙ СПИСОК
Коннопольского полка товарища [10] Соколова.
Ноября 6 дня 1807 года.
Имена. Товарищ Александр Васильев сын Соколов [11] .
Сколько лет от роду. Семнадцать.
Мерою. Двух аршин пяти вершков [12] .
Какие имеет приметы. Лицом смугл, рябоват, волосы русые, глаза карие.
Из какого состояния. Из российских дворян Пермской губернии, того же уезда. Крестьян не имеет, доказательство о дворянстве не представил.
В службе находится с которого времени. 1807 г., март, 9.
В продолжение всей службы где и когда был ли в походах и у дела против неприятеля. В Пруссии и в действительных с французскими войсками сражениях, 1807 г., мая 24-го под г. Гутштатом, 25-го в преследовании неприятеля до реки Пассаржи, 26-го и 27-го в перестрелке и стычках при реке Пасарье, 28-го — у прикрытия марша арьергарда и при сильном отражении неприятеля у переправы при г. Гутштате, 29-го под г. Гельзберхом, июня 2-го под Фридляндом, с 30 мая по 7-е число июня у прикрытия марша арьергарда до местечка Тылзета в непрестанной перестрелке и при наступлении неприятеля в сильных отражениях онаго.
Российской грамоте читать и писать умеет ли. По-российски читать и писать умеет.
В домовых отпусках был ли и когда и явился ли в срок. Не бывал.
Не был ли по суду и без суда в штрафах, когда и за что именно. Не бывал.
Холост или женат, имеет ли детей. Холост.
В комплекте или сверх и где находится. В комплекте при полку.
Этот Соколов явился в Коннопольский полк, уже несколько послужив в казачьем полку, ну а туда он свалился словно снег на голову. Ничего о себе рассказать не пожелал, служить хотел «товарищем», ну, и отличался от прочих волонтеров, которые записывались в армию во множестве, желая послужить во славу Отечества, только тем, что у него была прекрасная черкесская талия да еще был беззаветно храбр — пожалуй, даже безрассудно. Право слово, трудно было подозревать отвагу и выносливость в этом юнце, на которого женщины таращились во все глаза и причитали:
— Диво, что при такой чрезвычайной молодости родители отпустили вас скитаться по свету! Вам, верно, не более четырнадцати лет! Как мало походите вы на казака! Вы так белы, так тонки, так стройны, как девица!
При этом дамы хохотали, довольные своим остроумием, не подозревая, что у молоденького «товарища» сжимается от страха сердце. Чтобы избежать ненужной болтовни, он избегал общества и, казалось, привольно чувствовал себя только рядом со своим конем Алкидом. Это был совершенный зверюга, который, впрочем, слушался своего юного хозяина, как овечка.
Мастерство наездника Соколова внушало уважение. Да и выносливость его — тоже. Ему дали мундир, саблю, пику, такую тяжелую, что она казалась бревном; дали шерстяные эполеты, каску с султаном, белую перевязь с подсумком, наполненным патронами. Все это было очень красиво, но тяжело для мальчишки с его черкесской талией, которую, чудилось, можно щелчком перешибить. Он был словно прикован к земле тяжестью сапог и огромных бряцающих шпор! Однако, ко всеобщему удивлению, Соколов скоро к ним привык и бегал так же легко и неутомимо, как иные бегают босиком; вот только недолюбливал на маневрах вертеть пикою вокруг головы: руки у него были еще слабоваты.
Соколов едва не до небес прыгал от радости, когда полк выступил за границу, где ожидались настоящие сражения. И тут уж показал себя во всей красе!
Полк ходил в атаку не весь, а поэскадронно, так Соколов бросался на поле боя с каждым эскадроном! Соколов уверял, что делает это не от излишней храбрости, а по незнанию, однако ему не поверили: слишком ярко горели его глаза восторгом. Грозный и величественный гул пушечных выстрелов, рев летящего ядра, скачущая конница, блестящие штыки пехоты, барабанный бой, твердый шаг и покойный вид, с каким пехотные русские полки шли на неприятеля, — все это наполняло его душу такими ощущениями, какие он просто не мог выразить словами.
В разгар боя Соколов вдруг увидел нескольких неприятельских драгун, которые сбили русского офицера выстрелом с лошади и принялись рубить его, лежащего. По счастью, кони их кружились и сабли не достигали цели. В ту же секунду Соколов понесся к ним, держа пику наперевес, — и был немало изумлен поспешностью, с которой неприятели бросились прочь.
Офицер оказался жив. Соколов уступил ему своего коня и отправил с подоспевшим казаком в его полк. И потом целый день проклинал собственное дурацкое благородство, потому что казак не привел ему коня, а словно сгинул вместе с ним. Кое-как отыскал Соколов Алкида и возблагодарил судьбу. Что он бы делал без этого бесценного, чудесного скакуна? К тому же это было последнее, что хоть как-то связывало его с домом…
Этого черкесского жеребца купил для себя отец Соколова — в ту пору оный «товарищ» еще звался Наденькой Дуровой и не помышлял о войне. А впрочем, Наденька помышляла, вот именно что помышляла — ведь воинская служба с раннего детства была ее заветной мечтой! И могло ли быть иначе, если воспитывали ее не мамки-няньки, а фланговый гусар Астахов, бывший ординарцем ее отца, ротмистра Дурова! Мать Наденьки, в юности редкостная красавица из богатой малороссийской семьи, бежала с Дуровым против воли отца, однако скоро убедилась, что рай с милым в шалаше — вещь довольно-таки унылая. Она была избалована, привыкла к полной воле, а тут надобно было сообразовывать все свои желания с бедностью, прихотями мужа, тяготами воинской походной жизни, а главное — с необходимостью рожать детей! Еще с появлением сына она кое-как смирилась бы, надеясь, что ее отец обрадуется внуку и простит неразумную дочь. Однако родился не мальчик, а девочка — и мать возненавидела ее за свое разочарование. Вдобавок девица уродилась крикливая, неспокойная. Все это так раздражало молодую мать, что однажды, на марше, донельзя утомившись и разозлившись, она просто-напросто выкинула орущую дочь из окна кареты!
12
Аршин — 71,12 см, вершок — 4, 45. То есть «товарищ Соколов» был невысок ростом — около 164 см.