Доктор пригласила меня в кабинет.
— Присаживайтесь. Воды?
Я кивнула, и она подала мне бутылку воды.
— Ну что ж, расскажите мне о себе.
Вопрос, прямо скажем, туманный.
— С чего начать?
— С чего хотите.
— Ну, я — адвокат.
— Вам нравится это?
— Ненавижу.
— Что именно?
— Все.
— Тогда почему же вы выбрали себе такую профессию?
— Я решила, что раз на мужчин надежды нет, надо уметь самой себя поддержать.
— Ну и сработало?
— Нет. Я слишком самонадеянна. У меня проблемы с клиентами.
— Вы сказали, что пошли в юриспруденцию, потому что мужчины вас не смогут поддержать. Почему вы так решили?
— Ну, я вроде магнита для парней с проблемами.
— С какими, например?
— Ну, например, с агрессией. Они могут сходить с ума от любви ко мне и хотеть убить меня одновременно.
Объяснение, конечно, из рук вон, но она, кажется, поняла.
Доктор МакКормик посмотрела на меня так, словно видела меня насквозь.
— Почему, как вы думаете, вам нравится такой тип мужчин?
— Они не нравятся мне, это я им нравлюсь.
Доктор все так же на меня смотрела.
— Айрис, что общего у всех этих парней?
Я растерялась.
— Не знаю, не понимаю, о чем вы?
— Какая связь у всех этих парней?
— Никакой.
Доктор ждала.
— Ну, они встречались со мной…
Лицо доктора прояснилось. Я продолжила:
— Они встречались со мной.
Я подумала о своем друге из колледжа, здоровенном мужике, у которого были проблемы со стероидами. Куда бы мы ни пошли, он везде ухитрялся ввязаться в драку. Его лучший друг недоумевал, почему другие так не любят Чака. Я сказала ему, что дело не в других. Дело в самом Чаке.
Меня осенило. Я не привлекала этих парней. Они меня привлекали. Но как я узнавала, что у этих парней не все дома, до того, как начинала с ними встречаться?
Доктор МакКормик продолжила.
— Итак, почему, как вы думаете, вам нравится этот тип мужчин?
Я не знала.
Она попробовала зайти с другой стороны.
— Расскажите мне о своей семье.
— Мы все очень близки. Мне повезло с родителями.
— Расскажите о своем детстве.
— Ну, друзей у меня почти не было.
Она заинтересовалась.
— Почему?
— Я была застенчива, и почти всегда оказывалась новичком в школе.
Она молча смотрела на меня.
— Родители много переезжали, пока были молоды. Не выезжая из города, но в другие его части, и это значило всегда, что придется менять школу. Я могла прийти в одну школу в середине года, а в конце его уже учиться в другой.
— И как вы себя при этом чувствовали?
— Ну, я поняла, что другие дети не очень меня любят.
— Почему?
— Тяжело всегда быть новенькой. Дети жестоки, они просто не хотели иметь со мной ничего общего.
Я вцепилась зубами в свой ноготь.
— Был один случай. Он до сих пор стоит у меня перед глазами. Была одна девочка… очень популярная в школе. Мы жили рядом и уезжали с одной автобусной остановке. Каждое утро, пока мы ждали автобус, мы болтали. А в школе она делала вид, что не знает меня, не говорила со мной. Меня никто не приглашал в гости, или покататься на роликах или на пижамные вечеринки. И вот однажды она меня пригласила к себе в гости. Я подумала, что наконец-то сделала это, стала ее подругой.
Я вздохнула, в глазах стояли слезы.
— Я пришла первой. Я ведь жила рядом, на этой же улице. А потом, когда стали приходить другие дети, и… когда они увидели меня там… она стала извиняться перед каждым за то, что пригласила меня. Не стесняясь меня, она говорила каждому, что очень сожалеет, но ее отец попросил пригласить меня, раз уж мы живем рядом. Это все я помню, как сейчас.
Я плакала, и доктор МакКормик подала мне упаковку «клинексов». Я высморкалась, удивленная тем, что такие давние воспоминания ранят меня так сильно.
— Почему эта история так вас задела?
— Ну, я просто хотела иметь друга. Я очень хотела бы стать популярной, но это было недостижимо, так что я просто хотела завести друга. И я думала, что я и правда ей нравлюсь, раз она меня пригласила. Я была просто убита правдой. Это было унизительно.
Я потрясла головой. Боже, это было 10 лет назад, но я помню все так, словно все произошло вчера.
Доктор МакКормик посмотрела на свои часы.
— Мне очень жаль, но наше время вышло. Я жду вас на следующей неделе?
— Не знаю, я вам позвоню.
Я вышла оттуда, воспоминания о моем провале на пути к популярности все еще жгли меня. Но теперь я понимала, что сама тянусь к этим парням, что сама виновата в том, что выходит так.