– Я не потерплю неуважения, – сказала она. – Нарушитель правил будет наказан.
Чайная чашка в моих руках задрожала, и я опустила глаза.
– Я не пыталась…
– Это не игра, в которой можно победить, – сказала Дюбарри. – Этим традициям сотни лет. Они проверены временем и оберегают нас. Ты думаешь, что показала миру, на что способна? Думаешь, смогла их развлечь? В действительности ты показала королеве, что не способна следовать указаниям, что ты больше заинтересована в том, чего хочешь сама, а не в том, чего хочет клиент.
Возможность стать фавориткой увядала на глазах, как умирающий цветок. Слова Дюбарри высушили каждый лепесток и переломили стебель.
– Ты показала Ее Величеству, что тебе нельзя доверять выполнение обязанностей, возложенных на Прекрасных, ты не способна делать их должным образом. Несмотря на то что ты достаточно талантлива, чтобы стать фавориткой, возможно, тебе не хватает дисциплины, приличествующей такому солидному титулу. Выбрать тебя было бы слишком большим риском. Ты чересчур неуправляема, чтобы возложить на тебя эту священную ответственность. И вся показушная демонстрация серьезно понизила твой уровень аркан.
Ее слова соединялись в цепь, проникающую мне под кожу и стремящуюся сковать мое сердце. Я думала о маленькой Холли, стоящей на платформе, о коконе и плакатах с изображением ее нового лица и о довольной скандирующей толпе. Все это перестало казаться мне умным ходом. До меня начала доходить вся глупость моего поступка.
– Использование твоих сил для манипуляций с тканью и растениями выходит за рамки положенного использования магии и ослабляет ее. – Дюбарри испустила самый долгий и тяжелый вздох за весь разговор. – У тебя всегда были чрезмерные аппетиты, амбициозная ты душа. – Она будто выплевывала каждое слово. – Но ты должна знать, Камелия, амбиции ведут к сумасшествию. Ими питается Бог Безумия.
– Я думала, что должна была показать им все, на что способна. Разве не в этом смысл Карнавала? – спросила я осторожно.
Дюбарри откинулась на спинку стула.
– Ты вообще слушала, что тебе говорили на уроках? Или у тебя в одно ухо влетело, в другое вылетело?
– Конечно слушала. – Я сжала руки кулаки. – Я просто не понима…
– Так и есть. Ты не понимаешь. В противном случае ты бы не совершила такую глупость. Смысл в том, чтобы показать, что ты достаточно сильна для выполнения своей роли. Показать, что ты способна, уверенна и умеешь управлять магией, что ты можешь служить этому великому миру. – Дюбарри поставила чашку на стол. – Твоя маленькая демонстрация могла бы откинуть нас в прошлое, во времена, когда все хотели выглядеть одинаково. Разве ты забыла уроки истории? Правление королевы Анн-Марии II из династии Вердун. Люди были неотличимы друг от друга. Представь себе, что все бы захотели выглядеть как ты. Что, если бы они были согласны платить только за твою внешность? Вокруг бы ходили миллионы твоих копий. Это хуже, чем снова стать серыми. Красота – это разнообразие. Красота – это изменения.
Я бы не хотела, чтобы все в мире выглядели как я, чтобы все стали одинаковыми. Стыд и смущение стучали у меня в висках, а к горлу подступила тошнота. Я старалась не смотреть на собственное отражение в зеркале над каминной полкой.
– Мы не можем допустить, чтобы такая выходка повторилась. Ты будешь следовать правилам и вести себя подобающе. Ты поняла?
Я кивнула.
– А если ты будешь не в состоянии это сделать, мы будем вынуждены принять более решительные меры. То, что ты родилась Прекрасной, не означает, что ты ей и останешься, – сказала Дюбарри.
Меня будто ударили. Чашка выпала из моих рук. Бри кинулась мне на помощь, вместе мы вытерли коричневые подтеки с моего платья. Кожа на руке распухла и покраснела от ожога. Но это мелочи в сравнении со словами Дюбарри. Что значит – я не останусь Прекрасной? Нас всего шестеро. Кем мне еще быть? Где мне жить? Что я буду делать? Может ли Богиня Красоты внезапно забрать свои дары и мою магию? Я стану Серой? Вопросы бились в голове, как птицы в клетке.
– Могу поспорить, что за энергичным планированием будущего ты не потрудилась узнать о Хизер Борегард.
– Однажды я пыталась рассказать ей об этой Прекрасной, но Камелия никогда не слушала, Матушка. – Элизабет улыбнулась мне.
Я постаралась скрыть эмоции, несмотря на то что мне бы хотелось убрать с ее лица самодовольную ухмылку. Не хочу, чтобы Дюбарри знала о волнении и вопросах, не дающих мне покоя. Нельзя показать Элизабет, что ее слова меня задели.