Я узнаю работу каждой из моих сестер: Падма наделила свою подопечную кожей цвета медового хлеба; Эдель подстригла свою девочку очень коротко, подчеркнув идеальную форму черепа; Валерия заставила глаза модели сиять аметистовыми звездами; Хана наградила малышку телом танцовщицы, длинными ногами и руками и тонкой шеей; Амбер же – круглым, живым личиком, как у нее самой.
Другие Прекрасные уже создали свои шедевры. Настала моя очередь преобразовывать девочку. Король с королевой кивнули Дюбарри. Взмахом руки она подала мне сигнал начинать.
Я подняла глаза к небесам, чтобы попросить силы и смелости. Прекрасные происходят от Богини Красоты, благословившей их магией, которая способна преобразить мир и спасти народ Орлеана. Надо мной парили аэростаты, загораживая звезды своими округлыми формами и объемными баннерами.
Последняя платформа поднимается и останавливается прямо напротив моей, замыкая идеальный полукруг. На девочке надета длинная сорочка до пола, заменяющая платье. У нее волосы цвета дождливого неба и серая, сморщенная, как изюм, кожа. Красные глаза глядят на меня, как угли, горящие во тьме.
Мне следовало бы привыкнуть к тому, как выглядят дети в естественном состоянии. Но свет подчеркивает ее недостатки. Девочка напоминает мне монстра из сказок, которые читали нам няни. Она Серая. Каждый в Орлеане рождается таким – с бледной, серой и сморщенной кожей, вишнево-красными глазами, волосами, жесткими, как солома. Будто все цвета вылиняли, оставив под собой лишь каркас из обглоданных костей и пепла. Но при наличии достаточного количества спинтрий мы можем приподнять тьму, найти красоту под серостью и поддерживать эту трансформацию. Мы можем спасти их от непереносимого однообразия.
Они просят нас изменить форму молочно-белых костей, использовать позолоченные инструменты, чтобы перекроить каждую линию на лице. Они просят разглаживать, вырезать, формировать их тела, словно те сделаны из теплого податливого воска. Они просят стереть следы их образа жизни. Они просят наградить их талантами. Даже если боль настолько невыносима, что из горла будут вырываться мучительные стоны, а цена способна пустить их по миру, мужчины и женщины Орлеана всегда будут хотеть лучшего. Я всегда к их услугам. Быть нужной – это счастье.
Девочка нервно теребила в руках розовые лепестки камелии. Я улыбнулась ей, но она не ответила, медленно шагнула к краю платформы и посмотрела вниз, будто собираясь прыгать. Остальные девочки замахали ей руками, из толпы раздались крики. Я затаила дыхание. Если она упадет с высоты сорока шагов, то наверняка разобьется. Но девочка быстро вернулась в центр.
Я выдохнула, и бисеринки пота проступили у меня на лбу. Хочется надеяться, что она заработает несколько ли за участие в этом показе – этого хватит на месяц: на треугольник сыра и краюшку хлеба. Я надеюсь сделать ее красивой. Пусть люди улыбаются ей, а не испуганно перешептываются и глядят со злобой вслед. Я не помнила, чтобы хоть когда-нибудь чувствовала себя такой маленькой, уязвимой и испуганной.
Я открыла стоящий рядом бьютикейс. Дюбарри выдала каждой из нас индивидуальный сундучок, на котором выгравированы наши инициалы и цветы, в честь которых мы были названы. Погладив пальцами позолоченную резьбу, я подняла крышку, прячущую в бесконечных ящичках и нишах разнообразные инструменты. Эти предметы – всего лишь маскировка истинной силы моего дара. В голове звучали утренние напутствия Дюбарри: «Демонстрируйте только вторую аркану и действуйте согласно инструкциям. Пусть они хотят большего. Покажите, что на самом деле вы – божественные художницы».
Три алых почтовых шара с тремя подносами подплыли к платформе, на которой стояла девочка. С одного из них посыпались белые хлопья бэй-пудры, которая покрыла ее с ног до головы, хотя она и пыталась увернуться. На другом подносе стояла фарфоровая чашка, наполненная розовым чаем – анестезирующим напитком из роз, растущих на нашем острове. Он плескался и парил у самого ее рта, но девочка отказывалась сделать хотя бы глоток, отгоняя чашу рукой, будто назойливую муху.
Толпа зашумела, когда моя подопечная снова приблизилась к краю. Последний почтовый шар преследовал ее со щеткой, на которую была нанесена паста цвета сливочного печенья. Справа и слева другие девочки подбадривали свою подругу криками, советуя не бояться. Площадь сотрясалась от рева. Зеваки старались убедить бедняжку сделать глоток чая и провести щеткой по щеке.