Конечно, я ничего не сказала. Я даже не дышала громко. Я продолжала притворяться, просто оттягивая неизбежное, но что мне оставалось делать? Подать себя с улыбкой на лице?
— Умно так же с твоей стороны, вымазать себя этим, — продолжил Деметрий, наклоняясь, чтобы понюхать следующую гончую в шеренге. — Эта грязевая ванна так воняет, что я не могу уловить хоть что-то, что выдаст тебя, как на пример оставшийся след духов.
Не использовала их последнее время, подумала я, стараясь отвлечь себя от страха, который заставлял меня дрожать. Будучи в бегах с Адрианом, не слишком-то походишь по магазинам.
— Но я выясню, которая из них ты, — Деметрий разве что не мурлыкал, подходя ко мне. Я заставила себя не отшатнуться, когда его рука скользнула по мне, поглаживая грудь по пути к моей спине. Его прикосновение было как обжигающий холод, подобно тому, когда держишь сосульку слишком долго. Тем не менее, я пыталась сохранять безразличное выражение лица, которое носили другие гончие. Мое положение, возможно, и было безнадежным, но если Деметрий хотел меня убить, ему придется самому выяснить, которой из них была я.
Его ладонь скользнула по моей руке, и он наклонился, делая глубокий вдох. «Пожалуйста, пусть я воняю так же сильно, как и остальные!», — молча, помолилась я. Что если он мог почувствовать запах шампуня, которым я сегодня утром помыла волосы? Или дезодоранта, которым пользовалась, потому, что мне не пришло в голову, что вечером меня ждет испытание «обнюхивающий демон»?
Все что я могла сделать, это не согнуться от облегчения, когда Деметрий перешел к следующей гончей. «Как же я люблю тебя, отвратительно воняющая грязевая ванна!», — внутренне ликовала я. Если выберусь из всего этого, я в твою честь, каждый вечер буду принимать грязевую ванну. Еще два слуги вошли в комнату, замораживая на полпути мои мысли. Не потому что слуги были самыми огромными мужчинами, которых я когда-либо видела, а потому, что они пришли не одни.
Они толкнули Жасмин, стоявшую между ними, и, споткнувшись, она пролетела пару метров, прежде чем Деметрий ее поймал. Моя сестра взглянула на демона с тем же ужасом, что чувствовала я, а когда он провел рукой по ее спутанным грязным волосам, дрожь чистой ярости потрясла меня. «Не прикасайся к ней!», — молча, кипела я. — «Я убью тебя, я убью тебя!»
Но я не могла. Оружие было на другой стороне комнаты под кучей костей животных, и даже если бы я смогла до них добраться, чертова вещица не работала. Отчаяние вплелось в ярость, образуя ядовитую смесь, которая как яд, бежала по моим венам. Все чем я рисковала, вся боль, что я вытерпела, все через что прошла Жасмин… все это было зря.
— Ты здесь Айви, и она мне больше не нужна, — сказал Деметрий, его тон был наполнен уверенностью в победе. — Так что у тебя есть выбор — раскрыть себя или смотреть, как твоя сестра умирает.
— Айви? — спросила моя сестра, оглядываясь вокруг. — Где?
Я сделала вдох, который вероятно будет моим последним. Я не хотела позволить демону получить удовлетворение от того, что он заставил меня раскрыться, но независимо от того, что он сделает со мной, я не смогу смотреть, как умирает моя сестра.
— Не утруждайся.
Голос Адриана наполнил комнату, леденящий кровь и одновременно волнующий. Таким безумно противоречивым был ответ моих предательских эмоций. От его следующих слов, произнесенных лишенным всяких эмоций голосом, мое сердце почти остановилось.
— Я могу видеть, которая из них она.
Адриан прошел мимо огромных слуг, как будто они были не более, чем игрушечные солдатики. Затем его взгляд упал на меня и холодность, которую я увидела, меня опустошила. На долю секунды, мне на самом деле захотелось умереть. Мои худшие опасения подтвердились в тех беспощадных сапфировых глубинах, и изгиб его рта, казалось, издевался надо мной, за то, что я поверила всей его лжи. А я ведь на самом деле верила. Даже когда я нокаутировала его и связала, часть меня надеялась, что я совершаю ужасную ошибку. Да, я ошибалась, но не в вере в него. Я должна была послушать его, когда он в первый раз сказал, чтобы я ему не доверяла. Темный взгляд Деметрия вспыхнул, когда Адриан подошел к нему.
— Сын мой, — сказал он почти благоговейно. — Я никогда не сомневался, что этот момент наступит.