К черту платья! Нет, я люблю платья, но не каждый же день их носить. Я запрыгиваю в рваные джинсы и футболку «Rolling Stones» и расчесываю волосы. Вчера перед сном я все же убралась и с чистой совестью завалилась спать. Творческий беспорядок — это мило, но настоящий срач в мои планы не входит.
Наша комната просторная — с довольно большими кроватями и мягким розовым напольным покрытием. Хейли повесила белую вуаль на огромное окно, и комната приобрела совершенно домашний вид.
Я принимаю холодный душ и, приведя свое лицо в порядок, отправляюсь на лекцию. Так как Хейли мне объяснила, где аудитория, я ее быстро нахожу. Я проучилась всего два дня и еще плохо разбиралась в бесконечных лабиринтах Кроуна. В аудитории уже сидит огромное количество студентов: кто-то спит, кто-то уткнулся в компьютер, некоторые даже репетируют. Наверняка, студенты из театрального.
Я нахожу свободное место, почти на самых высоких и дальних рядах, и со вздохом приземляюсь. Психология, это конечно интересно, но что, если бы я выбрала искусство. Я пыталась заикнуться, но папа точно дал понять, что это было лишь для моего общего развития.
Мои мысли нагло прерывает Марлон Брандо, которого я не видела с того дня, когда он меня чуть не сбил с ног возле общежития.
— Привет, — невозмутимо говорит он и вытаскивает из своего рюкзака учебник и лэптоп.
— Извини, я не смог присутствовать с тобой в первые дни, был так занят.
— Ты серьезно? — Я прищуриваюсь, глядя на него. Сегодня мистер Брандо одет почти так же, как и в день нашей встречи, только вместо рубашки на нем футболка… я снова прищуриваюсь, чтобы разглядеть.
— Это судьба, — широко улыбаясь, говорит парень. Он разводит руки в сторону и демонстрирует почти такую же принтованную футболку «Rolling Stones».
Да ладно. Вы издеваетесь?
— Какая твоя любимая песня? — оживленно спрашивает он.
— Слушай, мы даже не знакомы.
— Да нет, знакомы, — возражает он. — Ты Линдси, я Вэл. Ты забыла, что мы виделись?
— Нет. Но я не называла своего имени.
— А. — Он беспечно отмахивается. — Я президент студенческой газеты «Кроун вижн». Я знаю все.
Газета. Ну, конечно.
— Ясно.
— Эй, больше энтузиазма. Тем более, ты не первокурсница. Кто бы мог подумать.
— Пытаешься извиниться?
— А ты обиделась?
— Насколько я понимаю, здесь нет чести — быть первокурсником.
Вэл смеется. Его смех такой легкий и заразительный. Я улыбаюсь и утыкаюсь в свой лэптоп.
— Не хочешь поработать в газете или на радио? — снова обращается он ко мне.
Я отрываю глаза от экрана.
— Ты еще и президент радио?
— Ха-ха, — кривится он. — Там нет президентов. Но я вещаю несколько колонок по четвергам. Слушай, нам нужны еще ребята. Как ты на это смотришь?
— Это весело, но нет. — На самом деле, у меня совершенно другие планы. Я хочу заняться каким-нибудь спортом или ходить на рисование.
— Но ты подумай, — не унимается Вэл. — Там хорошие ребята, и постоянные вечеринки. Блин, однажды мы напились прямо на станции и вели эфир в пьяном угаре. Вот было круто.
Я с удивлением уставилась на него:
— Ты не похож на мальчика, который нарушает правила.
— Что? Не суди по внешности, детка. Я люблю порядок, но от пары бутылок хорошего виски ни один нормальный человек не откажется.
Я фыркаю.
— Как скажешь.
— А ты не разговорчивая.
— Я больше слушатель.
— Это я понял. Итак, почему психология?
— Ты и это знаешь?
Вместо ответа он улыбается.
Я вздыхаю.
— Не знаю. Честно, я не знаю. Думаю, это будет интересно.
Он раздумывает какое-то время, затем снова говорит:
— Еще не поздно сменить профиль.
— Нет, я не буду метаться. Это хороший факультет, не думаю, что пожалею.
— Что ж, ладно, — пожимает плечами Вэл.
Боковым зрением я вижу, как он рассматривает меня. Он уже не улыбается, но необычного оттенка глаза весело блестят. Мне нравится этот парень. Думаю, мне пора прекратить строить из себя интроверта и начать общаться с теми, кто хочет общаться со мной.
— Ну а ты? — Я разворачиваюсь к нему. — Какая специализация у тебя?
— Политология, — отвечает он. — Мы будем вместе на многих занятиях.
— Я должна обрадоваться? — На моем лице непроизвольно появляется улыбка.
— Ну, судя по твоей наконец-то настоящей улыбке, ты и не будешь расстраиваться, — подмигивает Вэл.
— Почему Вэл?
Он пожимает плечами.
— Не знаю, меня так называл дедушка. Но согласись, у меня ужасное настоящее имя.