Митч открыл дверцу мне, потом Мишель. Я быстро села на заднее сидение. Митч сел за руль и поехал домой. Моя голова кружилась. Все произошедшее с Бет выбило меня из колеи. Когда я только пришла, я думала, что Вьятт и Бет флиртовали друг с другом, а потом он ушел, и Бет извинилась за все гадости, что говорила мне. Я не понимала.
«Что Вьятт ей сказал?».
Мой телефон запищал от сообщения. Отправитель был неизвестен. Я посмотрела на экран, мой рот раскрылся.
— О, нет, — сказала Мишель.
— Что такое? — спросил Митч.
Я смотрела на фотографию на моем телефоне.
— Останови, Митч. Сейчас! Меня стошнит!
Митч послушался, я выпрыгнула как можно быстрее. Я склонилась, меня тошнило, и Мишель придерживала мне волосы.
— Почему? Почему это происходит? — кричала я.
Мишель потирала мою спину и просто сказала:
— Не знаю, Скай. Не знаю.
— Наверное, это Дженни. Угол как раз с того места, где она стояла, — сказала Мишель.
Глядя на фотографию меня и Майка, я хотела плакать. Выглядело так, словно Майк хотел меня обнять. Подпись на фотографии гласила: «Городская шлюха нашла нового партнера по кровати».
Я вытерла слезу и покачала головой.
— Зачем они все переворачивают?
А потом я поняла. Если эту фотографию получили и Митч с Мишель, получил и Вьятт.
— Вьятт, — прошептала я.
— Я уже написал ему, рассказал, что все не так. Я объяснил, что ты врезалась в Майка, и он просто тебя поймал.
Кусая губу, я спросила:
— И что он сказал?
Митч посмотрел на меня, а потом на Мишель.
— Он не ответил.
Мое сердце сжалось. Я не могла его винить. Я днями его игнорировала.
Вздохнув, я оттолкнулась от дерева и пошла к реке. Если бы родители просто отпустили меня…
Меня пугала мысль, что я не увижу Вьятта. Я не хотела признавать, но очень обрадовалась, когда Вьятт сообщил, что будет играть за Бейлор. Мы были бы в одном колледже.
«И там я тоже видела бы его с другой девушкой?».
— Скай, почему ты ему не звонишь? — спросила Мишель.
Я закрыла глаза.
— Я порчу вам вечер, — я выдавила улыбку и повернулась к Митчу и Мишель. — Может, отвезете меня домой и отправитесь развлекаться?
Митч подошел ко мне и обнял. Я хотела плакать, но не собиралась позволять тому, кто отправил фотографии и писал записки, победить. Я не буду радовать их своими слезами.
— Мне так жаль, Скай. Я ненавижу то, что случилось с тобой.
Я быстро вытерла слезу, отошла и пожала плечами.
— То, что нас не убивает, делает нас сильнее, да?
— Да! — Мишель обвила мою руку своей. — Думаю, нам нужно мороженое!
Смеясь, я покачала головой.
— Развлекитесь. А я домой.
Митч подъехал к нашему дому и высадил меня. Я помахала им, медленно повернулась и пошла к дому.
У двери повернулась и посмотрела на улицу. Волоски на шее встали дыбом, я дышала быстрее. Кто-то следил за мной. Я огляделась, и кто-то позвал меня. Я закричала и повернулась, увидела отца.
— Боже, Скайлар, что с тобой такое?
Я прижала ладонь к сердцу и глубоко вдохнула.
— Папа! Ты меня перепугал.
— Почему ты тут стоишь?
Я оглянулась еще раз и покачала головой.
— Показалось, что за мной кто-то следит.
Он подошел ко мне и обвил рукой мои плечи.
— Тут никого. Пойдем, тебе нужно мороженое.
Я посмотрела на него с подозрением.
— Митч тебе написал?
Он улыбнулся и подмигнул.
— Мишель. И твоей маме. Сказала, что дома тебе нужно мороженое.
Я не могла сдержать улыбку, рассмеялась, и мы с папой отправились домой и на кухню.
Мама уже была там, наполняла миску мороженым с шоколадом.
— Хочешь поговорить об этом? — спросила она.
Я покачала головой, взяв у нее ложку.
— Обычный гадкий день.
Я заметила, как родители переглянулись, но сделала вид, что не увидела этого. Я не хотела, чтобы они говорили об этом. Я уже принесла достаточно боли семье.
Отец прошел к холодильнику и вытащил шоколадный сироп.
— Тогда нужно воспользоваться этим.
Смеясь, я протянула ему свою миску.
Я знала, что зря скрывала записки и фотографии от родителей. Я не хотела тревожить отца. Если у него будет еще один сердечный приступ, я не прощу себя.
Я выдавила широкую улыбку и ответила:
— Мне уже лучше!
ВОСЕМНАДЦАТЬ
Вьятт
Скайлар обедала у себя в машине или в библиотеке. Теперь она хотя бы улыбалась и здоровалась со мной, но я видел в ее глазах невыносимую печаль.