— Прости меня, Лена.
— Ты не виноват.
— Если бы я знал, почему эти сны такие реалистичные.
— Я тебя предупреждала. Лучше тебе держаться от меня подальше.
— Будем считать, что я предупрежден, — неведомо почему, но я был уверен, что не смогу держаться подальше.
Меня даже не волновало, что, войдя в школу, я столкнусь с огромной кучей дерьма. Было так хорошо иметь кого-то, с кем я мог поговорить, не взвешивая каждое слово. И этим человеком была именно Лена; в Гринбрайере, мне казалось, что я мог бы болтать с ней, сидя в зарослях, дни напролет. Даже дольше. Столько времени, сколько она была бы рядом.
— А что насчет твоего дня рождения? Почему ты сказала, что после него тебя может не быть здесь?
Она тут же сменила тему.
— Что с медальоном? Ты видел то же, что и я? Пожар? Еще одно видение?
— Ага. Я чуть не свалился со скамьи посреди службы в церкви. Но я кое-что узнал от Сестер. Инициалы И.К.У. принадлежат Итану Картеру Уэйту. Он был моим двоюродным пра-пра-прапрадедушкой, а мои три сумасшедшие тетушки в один голос твердят, что меня назвали в его честь.
— Тогда почему ты не узнал инициалы на медальоне?
— Это самое удивительное. Я никогда раньше о нем не слышал. Он ловко избежал упоминания в генеалогическом древе нашей семьи.
— А что думаешь о Ж.К.Д.? Это ведь Женевьева?
— Похоже, они не знают, но это должна быть она. Именно ее мы видим в видениях, а Д должно означать Дюкейн. Я хотел спросить Амму, но, когда я показал ей медальон, у нее чуть глаза на лоб не вылезли. Как будто он был трижды заколдован, пропитан зельями Вуду насквозь и проклят вдобавок. А доступ в папин кабинет закрыт, там он хранит все мамины старые книги о Гатлине и о войне, — я нерешительно добавил. — Тебе стоило бы поговорить со своим дядей.
— Мой дядя ничего не знает. А где сейчас медальон?
— У меня в кармане, завернут в мешочек с каким-то порошком, Амма насыпала его до верха, когда увидела медальон. Она думает, что я отнес его обратно в Гринбрайер и закопал.
— Она, должно быть, меня ненавидит.
— Не больше, чем любую из моих подружек, в смысле, девушек. То есть, я хотел сказать, друзей женского пола, — я мог только представить, каким болваном выгляжу перед ней. — Думаю, нам лучше вернуться в класс, пока у нас не начались еще большие неприятности.
— Вообще-то, я подумываю поехать домой. Знаю, рано или поздно мне придется столкнуться с ними, но я бы хотела еще на денек побыть отшельником.
— У тебя не будет проблем?
Она усмехнулась.
— От моего дяди? Печально известного Мэйкона Равенвуда, считающего школу пустой тратой времени, и любыми способами избегающего встреч с добрыми жителями Гатлина? Он будет в восторге.
— А зачем ты вообще сюда ходишь? — я был абсолютно уверен, что если бы мать Линка не выпроваживала бы его каждое утро из дома, он и не появлялся бы в школе.
Она покрутила в руках семиугольную звезду — один из амулетов на ожерелье.
— Наверное, я думала, что здесь все будет по-другому. Думала, что заведу друзей, присоединюсь к изданию газеты или еще что-нибудь. Не знаю.
— Нашей школьной газеты? Стенгазеты Джексона?
— В моей предыдущей школе я так и пыталась сделать, но мне сказали, что все места уже заняты, хотя им даже не хватало журналистов, чтобы выпустить газету вовремя, — она отвернулась, смутившись. — Пожалуй, я поеду.
Я открыл для нее дверь.
— Думаю, тебе стоит поговорить с дядей о медальоне. Он может знать больше, чем ты думаешь.
— Поверь мне, он не знает.
Я захлопнул дверь. С одной стороны, мне очень хотелось, чтобы она осталась, но другая часть меня вздохнула с облегчением, что она все же уезжала домой. Мне и так сегодня предстояло вытерпеть многое.
— Хочешь, я сдам твою работу? — я указал на блокнот на пассажирском сидении.
— Нет, это не домашняя работа, — она щелкнула дверцей бардачка и затолкала туда письмовник. — Там ничего интересного.
Ничего из того, что она хотела бы рассказать мне.
— Тебе лучше уехать прежде, чем Фэтти начнет проверять парковку.
Она завела машину до того, как я успел сказать что-нибудь еще, и я помахал рукой, когда она отъехала от бордюра.
Я услышал лай. И, повернувшись, увидел гигантского черного пса из Равенвуда всего в нескольких футах от меня, и того, на кого он лаял.
Миссис Линкольн улыбнулась мне. Пес зарычал, шерсть на спине встала дыбом. Миссис Линкольн посмотрела на него сверху вниз с таким отвращением, что можно было подумать, будто она видит перед собой самого Мэйкона Равенвуда. Если бы вдруг между ними завязалась драка, даже не берусь предположить, кто бы одержал верх в этой схватке.