Женевьева почувствовала, как подкашиваются ноги. Она упала на колени в грязь, и капли дождя катились по ее лицу, смешиваясь со слезами. Ее мама, ее сестра, Гринбрайер — все погибли. Женевьева подняла глаза к небу:
— Богу придется ответить мне за это!
Нас выбросило из видения так же быстро, как и затащило в него. Я снова уставился на священника, и Лены рядом не было. Я почувствовал, как она исчезла.
Лена?
Она не ответила. Я сидел в церкви в холодном поту, зажатый между тетями Мерси и Грейс, вылавливавших монетки из своих кошельков для корзинки пожертвований.
Дом сожгли вместе с женщинами в нем, тот самый дом, обрамленный лимонными деревьями. Дом, возле которого, я уверен, Женевьева потеряла свой медальон. Медальон с гравировкой, выполненной в тот день, когда родилась Лена, но за сто лет до ее рождения. Неудивительно, что Лена не хотела видеть видения. Я начал склоняться к тому же.
Таких совпадений не бывает.
1. Американская кантри-певица и киноактриса 70-80-х годов.
Глава 8 Четырнадцатое сентября. Истинный Страшила Рэдли
(переводчик: Yummy_)
В воскресенье вечером я перечитывал «Над пропастью во ржи», рассчитывая, что я устану и засну. Однако мне никогда не удавалось достичь нужной степени усталости. И читать я тоже не мог, потому что чтение было поверхностным. Я не мог начать сопереживать Холдену Колфилду, потому что не мог погрузиться в историю, не настолько, чтобы почувствовать себя этим персонажем.
В моих мыслях чего только не было. Полным-полно медальонов, пожаров, голосов, людей, которых я не знал, и видений, которые мне были не понятны.
И еще что-то. Я отложил книгу и положил руки под голову.
Лена? Ты ведь здесь, да?
Я уставился на голубой потолок.
Не молчи. Я знаю, что ты там. Или здесь. Не важно.
Я ждал, пока, наконец, не услышал ее голос, звучавший словно крохотный отголосок полузабытого воспоминания в темноте моего сознания.
Нет. Не совсем.
Ты здесь. Ты была здесь всю ночь.
Итан, я сплю. То есть, спала.
Я улыбнулся сам себе.
Нет, не спала. Ты слушала.
Ничего подобного.
Просто признай, что так и было.
Парни. Вы всегда думаете, что дело только в вас. Может быть мне просто нравится книга.
Ты всегда можешь оказаться там, где захочешь, как сейчас?
Она надолго замолчала.
Не всегда, сегодня это как будто просто случилось само себе. Я все еще не понимаю, как это работает.
Может, мы сможем спросить кого-нибудь.
Кого например?
Не знаю. Наверно, придется нам выяснять самим. Как и все остальное.
Еще одна пауза. Я старался не думать, не напугало ли ее слово «нам», на случай, если она могла слышать мои мысли. Может дело было в этом, а может в другом, в том, что она не хотела, чтобы я выяснял что-то, так или иначе связанное с ней.
Не пытайся.
Я усмехнулся, и почувствовал, как отяжелели веки. Мне едва удавалось держать их открытыми.
Уже пытаюсь.
Я выключил свет.
Спокойной ночи, Лена.
Спокойной ночи, Итан.
Я надеялся, что ей доступны не все мои мысли.
Баскетбол. Мне определенно нужно больше времени думать о баскетболе. И пока я прокручивал в голове схему игры, мои глаза окончательно закрылись, и я поплыл, теряя контроль над сознанием…
Вода кругом…
Я тонул.
Вздымаясь над зеленой водой, волны обрушивались над моей головой. Мои ноги оттолкнулись от илистого дна реки, возможно это была Санти, но это ничего не дало. Я видел что-то вроде света, пробивающегося через воду, но я не мог выбраться на поверхность.
Я шел ко дну.
Сегодня мой день рождения, Итан. Это происходит.
Я протянул руку. Она взяла ее, а я изогнулся, чтобы посильнее ухватиться, но ее уносило течением, я не мог удержать ее. Я попытался крикнуть, когда ее маленькая бледная ручка исчезла внизу в темноте, но мой рот наполнился водой, и я не смог издать и звука. Я чувствовал, что задыхаюсь. В глазах начинало темнеть.
Я пыталась предупредить тебя. Ты должен меня отпустить.
Я резко сел на кровати. Майка промокла. Подушка пропиталась водой. Волосы тоже были мокрыми. А воздух в комнате был липким и влажным. Кажется, я снова оставил открытым окно.
— Итан Уэйт! Ты меня слышишь? А ну-ка живо спускайся вниз, иначе до конца недели ты останешься без завтрака!
Я занял свое место как раз в тот момент, когда моя тарелка с бисквитом и подливкой дополнилась еще и тремя яйцами.
— Доброе утро, Амма.
Она повернулась ко мне спиной, даже ни разу не взглянув.
— Теперь ты знаешь, чем это может для тебя кончиться. Не стоит плевать мне в спину и утверждать, что это дождь, — она все еще злилась на меня, но я не был уверен, было ли это из-за пропущенных мною занятий или из-за принесенного домой медальона. Скорее всего, и то, и другое. Я не мог винить ее в этом. Обычно в школе я не нарывался на неприятности. Это все было для меня в новинку.