— Хотя бы салат сделал, и то хорошо, — брюзгливо заметила Марта.
Клер залилась краской: стоит ли рассказывать все?Ее память хранила каждую подробность. Она помнила, как Дэвид исследовал ее владения. И почему мужчинам надо обязательно бродить по квартире?
— Он всю квартиру облазал, — сообщила она подругам. — Но я никак не пойму, зачем они это делают: открывают двери, заглядывают в каждый угол. Может, что-то ищут?
— Конечно, — подала голос слегка протрезвевшая Сью Кэрол. — Они ищут следы пребывания других мужчин.
Впоследствии Джесси вспомнила эту реплику и поняла, что значила она гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд… Но в тот момент Джесси была слишком увлечена событиями, имевшими место в студии-спальне Клер. Подруга просто излучала сияние, вовсю расхваливая своего возлюбленного. Например, он знал, как называются ее музыкальные инструменты.
— Первый мужчина в моей жизни, который имеет представление о том, как выглядит круммхорн!
Но Нине хотелось совсем других подробностей:
— А когда вы разделись?
Посмотрев на подругу, Клер покраснела так, что ее веснушки слились с фоном, — как точки на картине Сера, [70]когда на нее смотришь издали. Она опустила глаза и заговорила еще тише, бережно храня ощущение снизошедшей на нее сексуальной благодати.
— Он предложил сначала принять ванну, — прошептала она.
— А ты что?
— Я согласилась.
Тут Клер упомянула одно обстоятельство, показавшееся Джесси особенно понятным:
— К счастью, я только что почистила ванну, а еще припасла чудесную пену и ароматические свечи.
— Да, редкостное везение, — язвительно отозвалась Марта.
— И кто полез первым? — спросила Сью Кэрол.
— Он.
— Так, пытаюсь себе это представить… А что на нем было?
Клер говорила тихим нежным голосом, и подруги плотнее к ней придвинулись.
— Джинсы. Рубашка. Белые трусы. Серые носки. Тело у него оказалось классное. Он вообще красивый.
— Мужчины красивыми не бывают, — заявила Марта.
— А этот был. У него такой крупный, чувственный рот…
— … которым он бог знает что вытворял, — перебила Марта.
Подруги на нее зашикали.
— …с такими полными губами, — продолжала Клер. — Ну и нацеловались же мы…
— Терпеть не могу эти полные слюнявыегубы, — встряла Марта.
— У Дэвида они… не слюнявые. Знали бы вы, как он здорово целуется! У него к этому талант.
Джесси согласилась, что без таланта тут не обойтись, вспоминая жесткие, крепкие поцелуи Джесса Дарка. Ей ведь сначала не нравилось такцеловаться, но потом она стала отвечать на его поцелуи и совсем потеряла голову от удовольствия. Да, насчет таланта Клер попала в самую точку.
— Ну, Боб у меня тоже на это мастак, — сказала Сью Кэрол.
— А у Дональда такие приятные сухиегубы, — не унималась Марта.
— Скажи лучше, у него большой? — поинтересовалась Нина.
Остальные расхохотались, хотя этот вопрос их тоже волновал.
— Нина, нельзя думать только о длине мужского члена, — укорила ее Марта.
— Члена? — усмехнулась Джесси. — Можно подумать, ты говоришь о членстве в клубе.
— А что — пусть в нашем клубе будет побольше таких членов! — захихикала Сью Кэрол.
— Между прочим, Марта, я спрашивала не о длине, — возразила Нина, — а о толщине.
Теперь все зашикали на Нину, но Клер с улыбкой ответила ей:
— В самый раз.
Нину ответ удовлетворил.
— А он восхищался твоим телом?
— Нет, он вообще мало говорил. Мы просто поприветствовали друг друга, как старые друзья.
— Неожиданно столкнувшиеся в ванной, — съязвила Марта.
Никто не обратил на нее внимания: женщины, как завороженные, слушали тихий рассказ Клер. Даже Марта подошла ближе, когда Клер прошептала:
— Свечи оплывали… мы покурили травки… казалось, вся комната в радужных переливах, точно пузырьки пены. Мы немного поплескались в ванной, а потом обтерли друг друга полотенцами. У меня такие жесткие махровые полотенца, ужасно приятные на ощупь. Я их вешаю на батарею, и они всегда теплые, даже горячие.
— Клер, теперь я по-новому вижу твою жизнь, — призналась Джесси.
— А мне вообще жить не хочется, — еле слышно пробормотала Лисбет.
— Рассказывай дальше, — попросила Нина.
— Да, рассказывай, — подхватила Сью Кэрол, — не томи.
Снова вспыхнув, Клер поднялась, подошла к окну и стала всматриваться в городской пейзаж.
— Я не могу говорить об этом, глядя на вас…
Ее голос стал совсем тихим, и женщины подались в ее сторону, сгорая от сексуального любопытства.
— Ой, я даже не знаю, что было потом… все так зыбко, — продолжила Клер. — Кажется, Дэвид включил радио, и я предложила потанцевать. И он ответил очень тихим голосом… совсем не таким, как раньше: «Почему бы и нет?..»
Теперь Клер стояла к ним вполоборота.
— Но потанцевать нам так и не удалось, — призналась она. — Ну, может, сделали пару шагов, и все. Мы просто стояли… умирая от нетерпения. Не знаю, кажется, мы оба считали происходящее очень важным, но это не мешало нам, — она улыбнулась, — смеяться. У меня подогнулись колени, и я опустилась на пол, а он… прошептал мне что-то в волосы, — так тихо, что я почти ничего не могла разобрать. Кажется, он спросил: «Ты хочешь?..», а вот чего, я уже не расслышала.
— И что ты ответила? — спросила Нина.
— Я сказала «да». — Она негромко засмеялась своему воспоминанию. — Сами понимаете, я уже на все была согласна. Может, он спросил, хочу ли я его? — Она пожала плечами. — Правда, не знаю. Я только помню, что мы целовались… помню щетину у него над верхней губой… и прикосновение его щеки к моей… А то, что было дальше, произошло словно бы само собой. Иногда мне казалось, что мы даже не двигаемся… только руки дрожат, и внутри какая-то дрожь…
Клер снова повернулась к окну.
— Потом мы уснули прямо на полу, а пробудились уже глубокой ночью. Я проснулась первой и стала смотреть, как он спит, а он, видимо, почувствовал мой взгляд и тут же открыл глаза.
Она помолчала и произнесла последнюю фразу так тихо, что подруги едва могли ее услышать:
— И я никогда не забуду его улыбку.
Некоторое время женщины хранили молчание, словно бы физически вбирая в себя исповедь Клер. Они сидели как завороженные, не смея пошевелиться. Рискнув разрушить чары, Клер дурашливо крикнула:
— Большая просьба — не цитировать без ссылки на источник!
Может, она сделала ошибку, рассказав им так много? А вдруг память отомстит ей и откажется хранить эти воспоминания? Клер посмотрела на Джесси, но та казалась такой отрешенной, словно витала где-то далеко. Так и было: Джесси мысленно вернулась в мотель в Койотвилле и вновь переживала свое эротическое приключение.
Повествование Клер нашло отклик у всех, кто сидел в этой комнате. Для кого-то роман Клер стал поводом вспомнить о зарубках на древе памяти, отсылающих к тем неповторимым минутам, когда физическое слияние становится священным. А у тех, кому вспомнить было нечего, исповедь Клер вызвала другую реакцию: в их душах началось нечто вроде гангрены.
Вероятно, подруги могли бы еще долго предаваться своим личным воспоминаниям, но их медитацию прервал звонок Мартиного мобильника. Звонил Дональд — он ждал ее в ресторане.
— О боже, Марта, тебе нужно бежать! — воспользовалась ситуацией Джесси и начала теснить Марту к лифту. Нажав на кнопку вызова, она вознесла беззвучную молитву: «Господи, прошу тебя, пусть она наконец уйдет».
— Нет, нет, нет, — защебетала Марта в крошечную трубку. — Котик мой, послушай. Ты должен, должен меня понять. Извини… но это крайне важно. — Она прикрыла аппарат рукой. — Я не могу говорить, они все столпились вокруг меня. Я тебе потом объясню. В общем, положение дел таково, что мне совершенно необходимо… — она покосилась на подруг, — остаться.