...Снаружи постучали, дверь приоткрылась и в узкую щель просунулась голова санитара.
— Можно к вам, Сергей Станиславович? На минутку...
Сергей вложил закладочку между глянцевых страниц и со вздохом закрыл толстый иллюстрированный журнал с изображениями строгих, восседающих на великолепных, гнедых и вороньей масти лошадях в полумасках на глазах, в чёрных цилиндрах и жокейских кепках наездниц и наездников. "Опять, черти, оторвали, — с лёгкой досадой подумал он. — И чего их только носит?"
— Заходи, Коля, заходи. Чего хотел? Говори.
— Посетитель к вам, Сергей Станиславович. Посетительница. Новенького этого, сегодняшнего, жена. Штампа в паспорте нет, — уточнил Коля. — Говорит, гражданская. Пустить? — замялся как-то он.
— Ну чего ты маешься? Вижу ведь, — поднял брови Станиславович. — Что там ещё? Говори, Коля, не стесняйся!
Санитар в ответ хитровато как-то улыбнулся, огляделся, будто проверяя, не услышит ли ещё кто, ненароком, и голосом заговорщика добавил:
— Ничего такая!
"Вот дурдом, — подумал Сергей, — и откуда вообще таких набрали?", но в ответ только погрозил санитару пальцем, не шали, мол.
— Зови, Коля, зови, сказал устало он. — Хорошо, что пришла. Есть о чём поговорить...
Массивная стальная дверь с маленьким, круглой бойницей оконцем открылась наконец, изнутри сказали: "Проходите", и Светка, выдохнув, вошла в широкий, застеленный светло-коричневым, в крупную диагональную клетку линолеумом больничный коридор. Слева, за небольшим столом, с толстой, живо напомнившей Светке школьный журнал успеваемости книгой учёта посетителей и чёрным телефонным аппаратом сбоку, скучая над кроссвордом сидел сержант милиции, или старший сержант — в знаках различия Светка не очень разбиралась, поняла только, что не офицер, звёздочек на его погонах не было. "Охрана, — мельком подумала она. Милицейская..." Кроме того, она заметила небольшую красную кнопку пуговицей, по правую руку от него. Оторвав голову от своего досуга страж правопорядка с интересом взгянул на посетительницу.
— Здрасьте, — только и успела вымолвить Светка, — я к му..., как он тут же перебил её:
— Пропуск, пожалуйста. И паспорт, будте любезны, предъявите...
— Да да, конечно, — подхватилась она, — сейчас, сию минуту, — достала из сумки паспорт с вложенным между страниц пропуском, протянула через стол: — вот, пожалуйста.
Он раскрыл свою амбарную книгу, паспорт, посмотрел внимательно на неё, на фото, ещё раз на неё, сверился с пропуском и вписал наконец Светкину фамилию в журнал.
— Алкоголь, оружие, наркотики имеются?
— Что вы, — она ошарашенно поглядела на него. — Какие наркотики? Какое оружие?
— Сумочку, барышня, можно посмотреть? — осведомился тот. — Здесь режимное отделение. Будет так добры, откройте, если вас не затруднит.
— Не затруднит, — Светка расстегнула молнию, вытащила оттуда косметичку, кошелёк, купленную в метро жёлтую газету, две пачки Салема, всё это выложила рядком на стол. Внутри остались ключи от квартиры и какая-то незначительная мелочь.
— Вот, пожалуйста, — протянула она сумку. — Смотрите. Никаких наркотиков.
— Всё, вижу, вижу. Всё в порядке. — В сумку он даже не заглянул. — Складывайте вещи, проходите. Последний кабинет направо. Приёмная главврача. — И тут же потеряв интерес к новой посетительнице, уткнулся в свой кроссворд.
"В порядке, в порядке... Спасибо зарядке... Идиот, — на ходу застёгивая молнию подумала вдруг Светка. — Дурдом какой-то!"
— Женщина, женщина! — раздалось ей в спину. — Вернитесь! Паспорт забыли...
А она уже летела по коридору...
Посетительница оказалась и правда, ничего. Коля не обманул. "Смышлёный парнишка, — подумал Сергей. Глаз-алмаз. Даром, что санитар." Стройная, довольно высокая на каблуках, длинные ноги, узкие прямые плечи, правильный овал лица, милые очаровательные ямочки на щеках, чуть насмешливо, слегка только вздёрнутый носик, небрежно заколотый золотистый хвост и почти полное отсутствие косметики. "И правда, хороша", — мелькнуло у Сергея в голове. Особенно удивили Сергея Станиславовича глаза, грустные с поволокой, словно накрытые туманом и одновременно бешеные отчего-то, больные какие-то, прекрасные, сумасшедшие глаза. "Будто загнанная лошадь, — подумал вдруг Серега. — Да, похоже девушка с характером. Наш клиент!" Желание проводить воспитательный сеанс с женой очередного суицидника вдруг исчезло начисто, будто и не было его.
Он поднялся из-за своего широкого дубового стола навстречу посетительнице, протянул руку:
— Здравствуйте. Сергей Станиславович. Можно просто, Сергей. Мы тут без особых фамильярностей... Работа, знаете ли, нервная такая, — как-бы извиняясь улыбнулся он. — Проходите пожалуйста.
Немного растерявшись, Светка протянула в ответ свою.
— Светлана.
Ладошка завотделения оказалась узкой, сухой и тёплой, как недавно испечённый пирожок с капустой.
— Проходите, Света, проходите. Присаживайтесь, — он указал на широкий, тёмно-жёлтой кожи, свой "профессорский" диван.
Кабинетом своим Сергей Станиславович гордился. В каком-то смысле, это было его детище, плод самоотверженных, немыслимых усилий почти шести лет службы на этом горестном посту. "Хоть что-то же должно радовать человека, — рассуждал иногда про себя Серёга, — в этой нелёгкой жизни. Ну хоть что-то. Хоть какая-то мелочь. Пусть даже и кабинет."
А кабинет и вправду, впечатлял. Нет, конечно, там не было полотен импрессионистов и не стояла инкрустированная мебель, в те годы, даже для главврача психоневрологического стационара закрытого типа это было совершенно невозможно, и тем не менее! Тем не менее! Отличная, хоть и купленная с распродажи на пожертвование благодарного клиента (из тех, надеюсь, помните, чей бизнес заключается в полном и окончательном решении проблем) у какого-то обанкротившегося банка мебель: огромный, моравского дуба стол, толстой телячьей кожи кресла и диван, секретер с накладками вишнёвого дерева и такое же, с накладками бюро, паркетная доска на полу и тяжёлые, тёмно-малиновые шторы: всё это выглядело скромно и достойно. Если не сказать немного больше...
Но особенной его гордостью была картина неизвестного художника, изображавшая дикого мустанга, бешеным галопом мчавшегося на закате по выжжённой солнцем прерии. Его широко раскрытые глаза играли бешеным огнём, золотистая грива развевалась на ветру, огромные расширенные ноздри, казалось, изрыгают яростное пламя. Он просто сверкал неистовой силой и свободой! Да, этой картиной Сергей Станиславович особенно гордился...
— Ну-с, Светлана, присаживайтесь. Присаживайтесь, не стесняйтесь, повторил он улыбаясь.
Светка присела на краешек дивана, сдвинув плотно коленки и подобрав ноги под себя. В этом шикарном, обставленном дорогой мебелью кабинете она совсем вдруг потерялась. Не понимая с чего начать, Светка, тем не менее, выговорила осипшим внезапно голосом:
— Понимаете, я, — тут она запнулась на секунду, как бы раздумывая, что сказать дальше, — я по поводу мужа... Сизиков, Вениамин Владимирович.
Сергей Станиславович смотрел на неё молча, не перебивая. Казалось, он был само внимание. Светка выдохнула ожидая хоть какой-нибудь реакции, но реакции не последовало. Доктор глядел на неё умными внимательными глазами и продолжал молчать.
— Сизиков. Вениамин, — произнесла она снова, полушёпотом.
Тот по прежнему сохранял молчание.
— Его ночью, по скорой привезли, — с надеждой посмотрела она на будто ожидавшегося от неё ещё чего-то заведующего отделением. По скорой, вчера ночью. Ну, то есть, сегодня уже, — выговорила она дрогнувшим голосом — Вы меня слышите? Ночью, по скорой...