— Ты, не понимаешь.
— Так объясни! Хватит ходить вокруг да около, мне осточертели ваши тайны и интриги!
— Этому миру нужны перемены…
— Война и смерть невинных, это перемены? И я стану причиной всех этих бед? Нет уж, идите лесом!
— Ты злишься, но это пройдет, со временем поймешь, что иначе я поступить не мог.
— Не мог? Это ты запудрил голову Хелкаарану и внушил ему, что Ирима угроза? Решил их стравить? Или твоя цель убрать Лиарана? То, что сказал Зимний король, правда?
— Правда, дитя, этот мир должен перестать делится на свет и тьму иначе погибнет, он уже умирает. Что значит несколько жизней ради спасения тысяч? Но я был не прав, сейчас ты не способна понять, слишком обижена. Прошу укроти свою ярость и послушай сердца, Хелкааран не враг тебе, он лишь пытается защитить и уберечь дочь той которую любил, как мать. А теперь ступай и подумай над моими словами, дитя…
Голос Индрика пропал так же резко, как и поляна, на которой я стояла, зарываясь босыми ногами в осенние листья.
Меня резко встряхнули, очнувшись несколько секунд, не могла понять, где нахожусь, но увидев склонившегося надо мной Хелега, вспомнила, как попала в Тир-На-Ног. Его звериные глаза с вертикальными зрачками светились в полутьме как у кошки.
— Пойдем, король желает видеть тебя.
Клятва
Его голос, такой мягкий и успокаивающий, который можно было слушать вечно. В очередной раз зародил сомнение, что этот мужчина вообще относится к обычным фейри. Догадка, которая пришла мне на ум, когда я с трудом поднялась на затекшие от неудобного положения ноги, вызвала тревогу. Ошибочно полагая при первой встрече, что молчаливый воин просто необычный сидх, даже не вспомнила, насколько разнообразен этот мир. Любопытство, терзавшее меня, пока мы шли по однообразным коридорам, все же пересилило опасения, и я решилась задать вопрос:
— Хелег, прости, но ты ведь не сидх верно?
— Хм. Нет.
И снова этот медовый баритон, коснувшийся слуха, заставил, улетучится из головы все важные мысли, оставляя лишь сильное желание еще раз услышать его. Встряхнув головой, я попыталась, избавится от навязчивого желания и сосредоточиться на том, что было важно, но воин опередил меня, резко развернувшись, улыбнулся самой обворожительной улыбкой, что я видела и сказал:
— Не мучайся, я сам отвечу. Таких, как я осталось немного, всего несколько мужчин, женщины среди нас не рождаются, но это не так важно. Светлые называют нас кайт ши, но это редко в основном обзывают пожирателями плоти и вестниками войны. Я ответил на твой вопрос принцесса?
Я стояла в оцепенении, даже чарующий голос не произвел на меня такого впечатления, как осознание того, что сейчас передо мной стоит живая легенда Волшебного Народа. Невероятно сильный, ловкий и опасный в своей истинной ипостаси огромного кота, воин — колдун, который пожирал проигравших ему воинов и неважно кем они были людьми или фейри. Хелег отвернулся от и продолжил путь, а я покорно последовала за ним не смея перечить или возмущаться, мне не тягаться с подобными ему, но насколько силен был Хелкааран, что смог завоевать уважение практически непобедимого воина. Или он действительно настолько благороден и великодушен, как о нем отзываются слуги, ведь насколько я помню, кайт ши признавали не только физическую силу, но и чистоту помыслов, а также силу духа.
Мы остановились около высокой двери, у которой стояли, так похожие друг на друга стражники с пустым, ничего не выражающим взглядом. По знаку Хелега они расступились, пропуская нас внутрь. Большое помещение с одним круглым окном было завешано красными коврами с затейливыми черно-золотыми узорами. На полу так же лежал ковер, только более ворсистый и мягкий ступив на который босыми ногами я почувствовала приятное тепло, как — будто полы были с подогревом. У самой дальней стены располагалось несколько больших кресел и круглый стол, за которым сидел беловолосый король, иронично приподняв бровь, он взглянул на меня всю перемазанную сажей с растрепанной косой и заведенными за спину натруженными за день руками. За спиной владыки Тир-На-Ног стоял Дирк, тот самый слуга, который первым приветствовал меня в новой клетке. Лицо мальчика, особенно, его правая половина, представляло ужасное зрелище: обугленная, слезающая лохмотьями кожа и затянутый белесой пленкой глаз. Едва взглянув на невинную жертву своего глупого побега, я почувствовала неимоверную вину и тревогу. Меня явно привели не просто так, скорее всего сейчас придется ответить за то, что натворила.