Это было достаточно веской причиной, чтобы не говорить им правду, даже если бы я знала, чего они от меня хотят. Но Орвилл никогда не казался мне самой яркой фигурой.
Через некоторое время Николи вернулся из ванной, оставив за собой дверь открытой. — Ты можешь использовать любые мои средства для мытья. Это не очень много, куколка, но ты будешь чистой.
Я кивнула и двинулась вперед, надеясь, что он отступит на несколько шагов от двери, но он остался на месте, когда я подошла.
Он неожиданно поймал мою руку, и я вздохнула за секунду до того, как он ловкими пальцами вытащил нож из-под моего рукава. — Я не хочу, чтобы ты причинила себе вред.
Это была защита от тебя, горный мужчина.
— Или мне, — сказал он с мрачным смехом, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.
Я не хотела признавать, что он красив. То есть, под милями волос на его лице, я предполагала, что он может быть отвратительным, но я так не думала. Его мощное тело только заставляло меня быть настороже. Фарли использовал свои мускулы против меня, а этот парень использовал их, чтобы выхватить оружие из моих рук. Так что я не собиралась терять бдительность. Особенно когда он вертел его между пальцами с ловкостью, которая говорила о том, что он точно знает, как им пользоваться.
Я проскользнула в ванную, захлопнув за собой дверь, и практически подпрыгнула от радости, когда обнаружила замок с другой стороны.
Я задвинула его на место, затем снова отодвинула, а потом задвинула обратно, сияя. Конечно, тот медведь мог бы пробить себе дорогу сюда плечом, если бы очень захотел, но раньше у меня не было даже шанса закрыть дверь от монстров.
Я осмотрела отделанную деревом ванную комнату и огромную кремовую ванну, больше похожую на джакузи, чем на ванну. Она была квадратной и располагалась в одном углу комнаты, а к ней вели несколько ступенек. Рядом с ней лежала пара пушистых полотенец и простой черный мешок c ванными принадлежностями.
Я разделась и поднялась по ступенькам, опустив палец в теплую воду и прикусив губу в предвкушении. Тепло распространилось повсюду, когда я опустилась в воду, потерявшись в огромной ванне, позволяя себе погрузиться прямо под пузырьки. Моя кожа гудела от удовольствия, и стон полного счастья вырвался из меня, когда я всплыла на поверхность. Я никогда не знала, что вода может быть такой приятной. Те формы, в которых я испытывала ее, были жестокими, но это… это была ее чистейшая форма. Это было как одеяло, обволакивающее меня и проникающее глубоко в мое уставшее тело.
Кровь и грязь растекались вокруг меня, и я принялась за работу, счищая их остатки с кожи и волос, морщась, когда время от времени вскрывала очередные струпья. Я открыла мешочек с моющими средствами и нашла шампунь, гель для душа, грубую щетку, маленькие ножницы и бритву. Я начала с волос, тщательно намыливая их шампунем и вздыхая о том, как приятно, наконец, вымыть их, хотя порезы и жгло. Я вычистила грязь и кровь из-под ногтей, затем коротко подстригла их. Затем я намылилась гелем для душа Николи, его мужественный, ореховый аромат прилип ко мне, пока я мыла каждый сантиметр своего тела.
Я посмотрела на бритву в последнюю очередь, какая-то глубоко женственная часть моего существа взывала ко мне из другой жизни. Я взяла ее в руки и принялась брить свое тело, пока не почувствовала себя новой девушкой. Девушкой с именем, девушкой с надеждой, девушкой с блестящей попкой и гладкими ножками.
Наконец я вытащила пробку из стока, и все физическое из моей старой жизни было смыто. Все, кроме шрамов. Но я была рада сохранить их, потому что каждый из них теперь был обещанием уничтожить мужчин, которые их нанесли.
Я вышла из ванны, обернув волосы одним полотенцем, а тело — другим. За дверью до меня донеслось тихое бренчание гитарных струн, и я замерла, когда Николи начал петь незнакомую мне песню. Она была заунывной и красивой, и звучала точно так же, как то, что я чувствовала.
Я отперла дверь и приоткрыла ее, подглядывая за ним, сидящим на диване, где он играл.
— В пучине бушующей бури, я согрею тебя, я согрею тебя, — пел он, его голос вызывал дрожь в моей душе.
Я прокралась обратно в комнату, но Тайсон поднял голову, предупреждая Николи, и музыка остановилась.