Максон выступил вперед:
— Идемте, ребята. Нужно прочесать лес.
Мы двинулись за ним.
Я еле передвигал ноги. Надо было собраться «Мы отыщем ее, — пообещал я себе. — Она крепкий орешек».
— Максон, отправляйся к матери, — донесся до меня повелительный голос короля.
— Ты что, смеешься? Как ты это себе представляешь? Я буду сидеть в убежище, а Америка все это время будет неизвестно где? Может, ее вообще уже нет в живых?
Я обернулся и увидел, как Максон сложился пополам и принялся хватать ртом воздух. От одной этой мысли его едва не выворачивало.
Король Кларксон рывком заставил его распрямиться, крепко взял за плечо и как следует тряханул:
— Возьми себя в руки. Ты нужен нам целым и невредимым. Пошел. Живо.
Максон сжал кулаки и слегка согнул руки в локтях, и какую-то долю секунды я был совершенно уверен, что он сейчас ударит отца.
Не мне, конечно, судить, но, по-моему, папаша вполне способен сделать из Максона лепешку, если у него возникнет такое желание. Было бы жаль, если бы парень погиб.
Пару судорожных вдохов спустя Максон вывернулся из отцовской хватки и зашагал во дворец.
Я поспешно отвернулся в другую сторону, надеясь, что король не обратит внимания на свидетеля их стычки. Недовольство Кларксона сыном занимало мои мысли все больше и больше. После увиденного у меня окрепло убеждение, что дело далеко не только в неправильных пометках, которые Максон оставлял на полях документов.
Почему человек, так озабоченный безопасностью своего сына, ведет себя с ним так... так агрессивно?
Я нагнал остальных гвардейцев как раз в ту минуту, когда Максон начал говорить.
— Кто-то из вас ориентируется в этом лесу?
Все молчали.
— Он очень большой и превращается в густые заросли, стоит зайти буквально на несколько шагов вглубь. Дворцовые стены тянутся футов на четыреста, но дальний участок давно нуждается в ремонте. Бандитам не могло составить никакого труда перебраться сквозь провалы в стене, в особенности учитывая, с какой легкостью они преодолели наиболее укрепленные ее участки поблизости от дворца.
Прекрасно, нечего сказать.
— Мы растянемся в цепочку и будем передвигаться очень медленно. Ищите следы ног, брошенные вещи, сломанные ветки, что угодно, что может подсказать нам, куда они ее потащили. Если стемнеет, вернемся за фонарями и свежими людьми. — Он обвел взглядом всех нас. — Я не намерен возвращаться обратно с пустыми руками. Живой или мертвой, мы вернем ее во дворец. Король с принцем не должны остаться без ответов, ясно?
— Так точно, сэр! — отчеканил я, и остальные подхватили.
— Вот и славно. А теперь всем рассредоточиться.
Мы прошли всего несколько ярдов, когда Марк- сон протянул руку, останавливая меня.
— Леджер, ты сильно хромаешь. Уверен, что справишься? — спросил он.
Кровь отхлынула у меня от лица, и я представил, как впадаю в такую же ярость, как только что Максон. Черта с два я позволю меня отстранить!
— Я в полном порядке, сэр! — поклялся я.
Максон снова смерил меня взглядом.
— Послушай, нам нужна сильная команда. Лучше тебе все-таки остаться.
— Никак нет, сэр, — ответил я поспешно. — Такого ни разу не было, чтобы я не подчинился приказу. Не вынуждайте меня делать это сейчас.
Видимо, он увидел отчаянную решимость на моем лице. Краешки его губ дрогнули в улыбке, и он, кивнув, направился к опушке:
— Прекрасно. Идемте.
Мне казалось, что все происходит точно в замедленной киносъемке. Мы звали Америку и останавливались, чтобы прислушаться, не донесется ли ответ, то и дело принимая за желанный отклик любой слабый шорох или дуновение ветерка. Кто- то нашел отпечаток ноги, но земля оказалась такой сухой, что буквально через два шага в пыли уже нельзя было ничего разобрать, так что мы лишь без толку потратили время. Дважды натыкались на клочья одежды, висящие на нижних ветках, но ни тот ни другой не походили на то, во что была одета Америка. Самое тягостное впечатление произвели несколько обнаруженных капель крови. Мы потратили около часа, осматривая каждое одинокое дерево, заглядывая под каждый комок грязи, который мог быть сдвинут с места. Близился вечер; скоро должно было начать смеркаться.
Все, кроме меня, двинулись вперед, а я на мгновение остался стоять на месте. При любых других обстоятельствах я восхитился бы красотой пейзажа. Свет просачивался сквозь листву, превращаясь в призрак самого себя. Деревья тянули ветви друг к другу, точно пытались спастись от одиночества, и вообще вокруг царила какая-то потусторонняя атмосфера.