— Доктор.
— Да?
— Что?
— Что?
— Он доктор Кроссленд. Не «мистер».
— Понятно.
— Вы Смит. Джон Смит. Вы пишете книги. С картинками. О созвездиях, нет?
— А, нет. Это не я. Извините. Хотя, когда я был маленьким, я рисовал пальцами ночное небо. Я добавлял кусочки… ну, вы бы назвали это пастой, чтобы сделать все планеты в 3-D. И блеск. Много блеска. Я был очень… блестящим.
Снова стальной взгляд.
— Вам на самом деле неинтересны мои рисунки пальцами, да, Ариадна? Не могу сказать, что я вас виню. Они не очень хороши. Двойка с минусом. Четыре из десяти. Резкие, но, возможно, извинительные, как я всегда думал. Ну а вы что изучаете?
Ариадна Холт не обратила на него внимания и посмотрела мимо него на доктора Кроссленда.
— Не тот Смит, старый дурак, — сказала она. — Этот — не автор.
Кроссленд взглянул на Доктора.
— А кто он тогда?
— Я здесь, — сказал Доктор.
— Ха! — фыркнула Донна, вспомнив поездку в такси.
— Дурак, — ответила Ариадна Холт. — Бубнит и бубнит о рисунках пальцами и итальянской еде.
Донна показала Доктору два больших пальца и преувеличенно подмигнула.
Он одарил ее взглядом, который должен был превратить ее в лед.
Она широко улыбнулась.
Кроссленд посмотрел на Доктора, затем на Уилфа.
— Я думал, вы сказали, что этот парнишка — эксперт, мистер Мотт?
Теперь настала очередь Уилфа выглядеть как пойманный фарами кролик, потому что он был вне своей привычной среды. Самое лучшее, с чем он мог подойти, было «Он эксперт».
Кроссленд хмыкнул.
— На самом деле, — сказал Доктор, — я думаю, вы обнаружите, что «этот парнишка» немного эксперт, особенно по вашим так называемым хаотичным телам.
Это привлекло их внимание.
Доктор глубоко вдохнул.
— Это не звезда, знаете ли.
— Мы знаем, что не звезда, — сказала Ариадна.
— Просто не знаем, что это на самом деле, — сказал Кроссленд.
— Я знаю.
Все повернулись, чтобы посмотреть на него.
— Прекрасная Ариадна дала мне последний кусочек мозаики этой… уникальной блузой, которую она носит.
— Продолжайте, — сказала она.
Но Доктор на мгновение остановился, потому что он смотрел на Генриетту Гудхарт.
Нетти не принимала участия в беседе, хотя никто этого не заметил. Вместо этого она уставилась прямо перед собой, словно отключилась на время.
Донна поймала пристальный взгляд Доктора и слегка кивнула, а Доктор одарил ее грустной улыбкой. Потом он снова привлек внимание к себе, давая Донне время поднять Нетти, положив ненадолго руку на плечо Уилфа, чтобы остановить его от того, чтобы последовать. Когда они начали удаляться, Доктор поймал взгляд Донны и сказал одними губами «спасибо». Затем он продолжил свое объяснение.
— Это не звезда, хотя это перегретый шар псионической энергии, который действует как сдерживающее защитное поле вокруг злобного интеллекта. Интеллекта, который хочет господствовать, развиваться и выживать. Что-то, что оно абсолютно имеет право делать в своем уголке космоса, где он обычно не может никому навредить. Но когда он выползает из своего маленького измерения и входит в наше, когда он прошел половину вселенной до этой планеты, в это время, тогда я заинтересован. Заинтересован и заинтригован. Ну, я говорю, заинтригован, а имею в виду — зол. И немного напуган. Видите ли, эта звездная карта Галилея напомнила мне, когда я впервые с ним встретился, в пятнадцатом веке, и сдуру принес осколок его сюда, на Землю. В Италию, на самом деле. Рядом с Флоренцией. Ну, в этот район. В любом случае, несколько осколков теперь снова нашли дорогу сюда с тех пор, потому что они очарованы Землей и этой солнечной системой.
— Вы. Сумасшедший, — тихо сказала Ариадна.
— Это был тот кусочек про пятнадцатый век, не так ли?
Кроссленд кивнул.
— Это. И остальное.
Уилф похлопал Кроссленда по руке.
— Вам следует его послушать, мистер доктор Кроссленд, кавалер ордена Британской империи, потому что Доктор обычно прав.
— Ооо, спасибо, Уилф, — улыбнулся Доктор.
— Не за что, Доктор, — ответил он.
— Что ж, Доктор, — сказал Кроссленд, — как же вы называете этот причудливый шар энергии?
— О, это просто, — сказал Доктор. — Одним словом. Мандрагора.
Когда Доктор сказал «Мандрагора», Хаотичное тело начало пульсировать в космосе. Другие огни рядом пульсировали в ритмичном ответе. И приблизились. На задание.
Когда Доктор сказал «Мандрагора», семеро людей сели, вытянувшись в струнку во внедорожнике, припарковавшемся на автостоянке в аэропорту Хитроу, как будто их только что включили: молодожены ДиКотты, три студента, их профессор и его помощник, только прибывшие из Рима, и греческий фермер, только что из Афин.