Они пробыли здесь три месяца до того, как папа умер. Донна и Уилф приняли на себя ответственность делать все эти странные работы, которые собирался сделать папа, но все никогда не было абсолютно правильным, все не было таким, «как это сделал бы твой папа». Что было совсем неудивительно — Уилф был на двадцать с лишним лет старше, а Донна никогда в жизни раньше не держала в руках кисть или молоток.
Боже. Насколько мелкой была Донна до того, как снова встретила Доктора? До того, как научилась не просто стоять на своих двух ногах, но и поняла, что может. Ее семейная жизнь была настоящей ситуацией с курицей и яйцом. Она была бесполезна дома, потому что ее родители позволяли ей быть, или ее мама думала, что она была бесполезна, потому что она была?
И разговор об этом, разговор о чем угодно с Сильвией Ноубл редко был положительным опытом. Донна очень хотела бы сказать, что ожесточение и чувство обиды ее мамы были из-за папиной смерти, но правда была в том, что Сильвия всегда была разочарована в своей дочери. Она редко скрывала это. И Донна никогда не понимала, почему. Она хотела сына? Она хотела юриста высокого полета или дочь — представительницу компании, которая была бы достаточно богата, чтобы отправить своих родителей жить за город в маленьком коттедже шестнадцатого века, где они могли бы держать коз? Стало ли хуже с тех пор, как умер папа? Было бы лучше, если бы она вышла замуж за Ланса? Должна ли она была сказать ей правду о том дне? Как недавно она сказала дедушке? Может быть и нет, потому что Сильвия не любила, когда люди были открытыми и честными. «Эти мягкотелые люди, которые носят свои сердца у себя на рукавах» — была аналогия, которую она однажды привела, и это подытоживало ее мнение о людях, которые действительно были честными.
Донна помнила, что однажды читала статью в журнале о родителях, которые никогда не надеялись по-настоящему понять подросших отпрысков, и их лучшим выбором гармоничной жизни было терпеть их три или четыре кошмарных года. Но было ли там руководство для сыновей и дочерей о том, как иметь дело с недоброжелательными родителями? Спорить с мамой было невозможно — у них были встроенные кнопки «чувство вины», которые запрещали тебе говорить все то, что ты хотел им сказать, что бы они ни бросали в твой адрес.
Донна любила свою маму, в этом не было никаких сомнений. И она не сомневалась, что Сильвия Ноубл любила свою дочь.
Она просто не была полностью уверена, что они действительно настолько любили друг друга.
— Привет, Донна, — окликнула миссис Болдри с противоположной стороны, — хорошая была поездка?
— Да, спасибо, — Донна улыбнулась в ответ. — А как Сеймур?
— О, хорошо. По-прежнему жалуется на свою простату, — проохала соседка.
Донна думала, что беседа закончилась, поскольку она, если честно, хотела, чтобы она закончилась, и ускорила темп по пути к дому.
Возле фонарного столба сидела кошка, настороженно наблюдая за тем, как приближалась Донна, не вполне уверенная, была ли она другом или врагом. Донна издала пискливые звуки, чтобы привлечь ее внимание.
Кошка удрала.
Ну вот.
Мамина машина была на дороге (в тебе есть энергия, мама, используй ее), и Донна прикоснулась к капоту, когда прошла мимо. Холодный. Значит, мама сегодня не выезжала. Забавно, как она подхватила эти штучки из путешествий с Доктором, чтобы все узнавать. Вроде того, водили ли машину. Старая Донна никогда бы не подумала об этом. Старой Донне было бы все равно.
Старой Донны не было.
И слава Богу — ее жизнь была сейчас в триллион раз лучше.
Если бы только она могла вовлечь в это свою маму. Этот последний кусочек мозаики, последний кусочек принятия от каждой из них.
— О, вот ты где, дамочка, — произнес знакомый голос сзади. — Мне было интересно, увидим ли мы тебя сегодня.
Донна не потрудилась повернуться.
— Привет, мам, — сказала она.
— О да. «Привет, мам» — этого достаточно, не правда ли. В одну минуту воздух засоряется выхлопными газами, в следующую — небо в огне, и все. Я понятия не имею, где моя дочь. Ни звонков, ни СМС, даже ни одного сообщения, посланного твоему дедушке, чтобы он мог заставить меня замолчать. Ничего.
Донна остановилась на улице и повернулась лицом к маме, автоматически потянув две из четырех сумок у нее из руки, чтобы помочь.
Старая Донна это тоже не приняла бы во внимание.
— Я тоже рада тебя видеть, — сказала Донна. — Дедушка поставил чайник? Мне хватило бы чашечки, столько всего нужно вам рассказать.
Сильвия Ноубл пожала плечами и шагнула в сторону перед своей дочерью. — Ты знаешь, какой сегодня день, да? — крикнула она.