Дрожащими пальцами я открыла дверь душа, затем оглянулась и обнаружила, что он наблюдает за мной и не собирается уходить.
— Ты не можешь подождать снаружи? — спросила я со всем спокойствием, на которое была способна.
— Нет, — просто ответил он. — Включи душ в следующие две секунды, или ты его не получишь.
Я стиснула зубы, глядя на него еще мгновение, прежде чем войти в душ и включить горячую воду. Она обжигала мою замерзшую кожу, и мне пришлось встать под поток, чтобы быстрее привыкнуть к температуре. И когда я это сделала, это было безумно ценно прямо сейчас. Всего за пару часов в морозильном подвале мои кости заледенели, и я, наконец, по-тихонько оттаивала.
Я вздохнула, прислонив руку к стене, и позволила воде стекать по спине и впитываться в мои волосы. Я не знала, что будет дальше, но надеялась, что разрушенный подвал означает, что я не вернусь туда. Быть вне этого места даже близко не было свободой, но это было хоть что-то.
— Выходи. Сейчас же, — скомандовал Рокко, и я выключила воду. У меня по коже бегают мурашки страха, когда этот зверь наблюдает за мной.
Мое голое тело видел только один мужчина. Парень из Италии, который мог бы опорочить мое имя, если бы кто-нибудь узнал о нем. Я рискнула с ним ради свободы. Я не хотела хранить свою девственность, как драгоценный цветок, я хотела сделать свой собственный выбор, когда дело касалось моего тела. Выбор, который я вряд ли получу, когда вернусь домой в Америку.
По иронии судьбы у меня вообще не осталось выбора. Всю свою жизнь я чувствовала себя узником, и теперь знала, каково это на самом деле быть связанной и закованной в цепи. Искушала ли я судьбу всеми своими мыслями о том, чтобы быть пленницей?
Рокко бросил мне пушистое белое полотенце, и я закуталась в него, мои мокрые волосы свисали на плечи.
— Обсыхай. Не делай глупостей. — Рокко вышел за дверь, и я прокляла его имя. Если он решил оставить меня здесь одну, он мог бы сделать это до того, как я приму чертов душ.
Дверь захлопнулась, и в замке звякнул ключ.
Я сразу же бросилась к окну. Оно было покрыто инеем и было достаточно маленьким, но, может быть, я смогу пролезть. Хотя я не знала, что может быть за ним. Мы были на втором этаже.
Я вскочила на сиденье унитаза, мои пальцы дрожали, когда я повернула защелку и широко раздвинула ее. Я высунула голову и ледяной ветер обрушился на меня, мой желудок скрутило при виде обрыва внизу. Но под окном был уступ, а за ним крыша крыльца. Я смогла бы это сделать.
Шаги загрохотали по коридору, и я закрыла окно, спрыгнув с унитаза с паникой в сердце, схватила еще одно полотенце, чтобы начать сушить волосы. Мой пульс бешено колотился, когда Рокко снова вошел в комнату, его оценивающий взгляд окинул меня. Что-то в нем было таким проницательным, как будто он мог заглянуть под мою кожу и раскрыть мои самые темные секреты.
Он бросил мне под ноги большую черную футболку вместе с парой белых трусов-боксеров. Я посмотрела на них, сморщив нос, и снова подняла взгляд, увидев его ухмыляющимся.
— Если ты не хочешь оставаться в этом мокром нижнем белье, которое, кстати, становится полностью прозрачным когда намокает, я предлагаю тебе надеть эту одежду.
Мой рот открылся, и я в ужасе уставилась на него.
— Ты смотрел, — упрекнула я.
— Было трудно не заметить твои острые соски, один из них чуть не выбил мне глаз. Он ухмыльнулся, как волк, и я сердито посмотрела на него.
— Дай мне переодеться, — потребовала я, крепче прижимая полотенце к груди.
У меня нет острых сосков.
— Никто не говорит Ромеро, что делать. Тем более Калабрези. Так что я буду стоять прямо здесь.
— Как извращенец, — пробормотала я, и его глаза вспыхнули ненавистью.
— Как будто я могу хотеть дочь моего заклятого врага. Ты противна меня.
Его слова были острые, словно нож, но я надеюсь, что они были правдой, я не хочу, чтобы этот человек или любой из его братьев тронул меня хоть пальцем.
Я повернулась, натянув полотенце вверх на плечи, чтобы прикрыться, а затем стянула кружевные трусики. Когда я надевала их этим утром, я представляла себе, что буду лежать под тяжестью мускулистого тела Николи, и отдаваться ему как его жена. Мысль была какой-то пугающей. У меня едва хватило времени привыкнуть к мысли, что он мой муж, и я очень нервничала из-за того, что он ожидает в нашу брачную ночь. И хотя я смирилась с такой участью, я никогда не хотела, чтобы за меня делали такой выбор. Но сейчас я бы согласна на брачное ложе в любой день.
Глупая Слоан, ты променяла жалкую жизнь на еще худшую.
Из лифчика было труднее вылезти, и, клянусь, Рокко смеялся надо мной себе под нос, пока я пыталась скрыть свое тело от него. Это было глупо, потому что он уже видел все сквозь нижнее белье, но без моего согласия. Я не хотела, чтобы его глаза рыскали по моему телу. Он не заслужил смотреть на меня.