— Я ничего не делаю. Я так устроен.
Машина оглушительно зарычала, готовая сорваться с места. Он взглянул на реакцию Джосси, наблюдая, как её покрытые джинсой ноги скрещиваются, а потом возвращаются в прежнее положение. Его малышка всегда производит такой эффект на женщин. Сначала они ослеплены её вишнёво-красным цветом, чистыми линиями и белобокими автопокрышками. Но стоит им только сесть на роскошные виниловые сиденья в тот момент, когда машина начинает оживать, и они окончательно потрясены её привлекательностью.
Джосси нервно ёрзала, огорошенная ощущением от пульсации сиденья под ней. Она позволила своему разуму переместиться к их возможному пункту назначения и почувствовала, как тревога переполняет её. Представляя, как они будут находиться в многолюдном месте, в окружении бесед и перешёптываний, она приходила в ужас. Слишком много людей, слишком много лиц и глаз будут смотреть на неё. Это расстраивало.
— Куда мы едем? — спросила она в конце концов, выдохнув.
— В тихое местечко с фантастическим видом, — ответил Тристан, погладив своей рукой её руки.
Она сделала глубокий вздох и выдохнула снова, позволив опасениям и волнениям ускользнуть в чёрное ночное небо. Его слова и прикосновения успокоили её. Как будто он знал, что ей нужно ещё до того, как она сама это поймёт.
Глава 9
Альбедо
Величина отражательной способности
Они сели за дальний столик в патио ресторана Эджуотер Гриль. Ресторан не был заполнен полностью, но негромкого шума окружавших голосов было достаточно, чтобы дать паре ощущение, что они находятся в обществе. Столовые приборы, обернутые мягкой льняной тканью, располагались перед стаканами для воды. Одинокая свеча стояла в центре стола, её мерцающий тёплый свет омывал пару медово-жёлтым свечением в колышущихся тенях. Время от времени ощущались порывы солёного бриза из бухты, приносящие с собой прохладный океанский воздух и чувство умиротворения.
Тристан заказал Стелла Артуа, а Джосси попросила бокал красного вина.
— Какое именно красное вино вы бы хотели, мисс?
Джосси взглянула на Тристана, а затем вновь на ожидавшего её заказа официанта; она не знала ответ. Моника, делясь с ней опытом, сказала, что уважающие себя женщины заказывают вино на ужин и пьют столько, чтобы выйти из ресторана на своих двоих. Как только она начала паниковать, Тристан спас её от этого затруднения.
— Она будет Талисман Вайнярд Пино Нуар урожая 2007 года. Спасибо.
— Конечно, — сказал официант, улыбнулся и удалился, чтобы принести их напитки. Продолжая следовать инструкциям Моники, Джосси развернула свою салфетку и положила её на колени. Она держала локти подальше от стола и сидела на своём месте, как будто кол проглотила. Взглянув на меню, она была поражена выбором и ценами.
— Расслабься, Джосси, — подразнил её Тристан, слегка толкнув её ногу под столом.
Она немного расслабилась, интересуясь, заметили ли присутствующие здесь люди, насколько она не подходит для этого места. Выбор был сделан, еда заказана, но разговор не клеился. Тристан не мог понять, почему ему так легко с Джосси в пределах её квартиры, а здесь она казалась такой недоступной.
Глаза Джосси устремились в сторону бухты, к тёмной сверкающей поверхности с отблесками света на небольших волнах. Лодки возвращались из вечерних вояжей, прорезая толщу воды без малейшего сопротивления. Ни разу, вплоть до этого момента, Джосси не обращала внимание на блестящие линии и изгибы подобных судов, и неожиданно она почувствовала непреодолимое желание нарисовать их на своей чистой салфетке. Она уже заметила, что желание рисовать появляется, когда ей требуется успокоение, но сейчас у неё не было с собой необходимых инструментов, так что вместо этого она начала пить воду маленькими глотками.
Так много людей здесь, и она чувствовала, будто все их взгляды устремлены на неё. Джосси сопротивлялась желанию всмотреться в лицо каждого присутствующего. Она знала, что их нет здесь, её демонов, преследующих её так давно. Это место было слишком изысканным для них, для неё тоже, если быть честной. Как тень, которая преследует её даже во мраке, Джосси всегда преследовал страх столкнуться с приёмными родителями. Она знала, что они всё ещё жили здесь, хотя она постаралась сделать так, чтобы они не могли больше брать к себе детей. Большую часть времени она могла не думать о том, что они жили в том же городе.
— Ты в порядке? — спросил Тристан.
— Да, у меня всё хорошо, — ответила она.
— «У меня всё хорошо» — это самая большая «белая ложь», которую произносят люди.
— Потому что это просто. Обычно, когда тебя спрашивают: «Как ты?», на самом деле вовсе не интересен ответ. Так что все принимают как само собой разумеющееся, что ты говоришь им правду, — сказала Джосси, — И что такое вообще «белая ложь»? Есть ли ещё какие-нибудь цвета у лжи?
— Нет. Это основано на идее о противоположностях. Белое означает хорошее, а чёрное — плохое. Белая ложь безвредная и банальная, она не содержит намерения причинить боль.
— Безвредная. Как сказать. Я произносила подобную ложь сотни раз, и никто не побеспокоился о том, правда ли это.
— Я беспокоюсь, — мягко сказал Тристан.
Джосси подвинулась на своём сиденье, её глаза снова просканировали ресторан и остановились на знакомом лице.
— Я знаю того парня.
Тристан повернулся в сторону главного зала ресторана.
— Которого? — спросил он.
— Официант-азиат со стаканами.
— И насколько хорошо ты его знаешь? — поинтересовался Тристан.
Джосси ухмыльнулась, ей понравилось, как легко он попался на наживку.
— Достаточно хорошо, чтобы знать, что он носит боксеры и ему нравится, когда его шлёпают.
Тристан почувствовал, как гнев, основанный на собственническом инстинкте, закипел внутри, и он сдерживал себя, чтобы не зарычать, когда этот парень проходил мимо.
— Что-то не так? — спросила она, изображая невинность.
— Нет. У меня всё хорошо, — прошипел он. — У каждого из нас есть прошлое. И неважно, с кем ты раньше спала.
— Хорошо, потому что я не помню и половины из них.
Тристан передвинулся ближе к Джосси, позволяя своей ноге прижаться к её. Под матовой стеклянной поверхностью столешницы она увидела, как его рука проскользнула с его бедра на её и остановилась только около коленки.
— Я знаю, что ты пытаешься сделать, Джосси. Это не сработает.
— И что же я пытаюсь сделать?
— Ты пытаешься заставить меня ревновать. Я не пёс, который помечает свою территорию. Мне необязательно спать с тобой, чтобы доказать, что ты моя.
Джосси рассмешило это высказывание. Конечно, он должен переспать с ней. Как иначе кто-либо поверит, что он был с такой девушкой, как она?
— Ты веришь, что люди в большинстве своём хорошие? — спросила Джосси, сменив один тяжёлый разговор на другой.
— Полагаю, это зависит от того, какой человек для тебя является хорошим. Я не думаю, что есть некая генетическая предрасположенность к пониманию того, как быть хорошим человеком. Нацистские молодёжные организации считались угодными богу, террористы-смертники почитаемы сторонниками их дела. Делает ли это их хорошими? Станешь ли ты хорошим человеком в значительной мере связано с окружающей тебя средой, с людьми, которые должны о тебе заботиться и воспитывать, и с обществом.
— Посмотри на моё окружение, на тех, кто должен был заботиться обо мне. Как вообще я могу быть хорошим человеком?
Тристана озадачил её вопрос. Конечно она хорошая. Она всё для него.
— Будда сказал: «Ни огонь, ни ветер, ни рождение, ни смерть не стирают наших добрых дел». Прежде чем ты пострадала от рук тех злых людей, ты жила с двумя любящими тебя родителями. И хотя ты можешь этого не помнить, я верю, что их представления и ценности крепко укоренились в той, кем ты стала.
Джосси смотрела на его руку, всё ещё накрывающую её бедро, его большой палец прочерчивал широкую дугу на её джинсах. Она могла почувствовать жар, исходящий от его ладони, легкое сжатие, когда его пальцы оборачиваются вокруг неё. Было трудно поверить в то, что она хорошая, но она хотела этого. Она хотела быть хорошей для него.