Джосси избегала его взгляда и выражения своих истинных эмоций.
— Думаешь, ты сможешь что-нибудь найти? Это может быть опасно. Я не думаю, что тебе стоит ехать туда.
— Со мной всё будет в порядке. У меня есть связи там, люди, которые смогут помочь.
Джосси кивнула, она знала, что он чувствовал себя обязанным сделать это. Ей хотелось кричать и плакать, умолять его остаться, но она понимала, что все её усилия будут бесполезны. Так что она только привстала и оставила поцелуй на его груди. Она переместила его руку поперек тела Тристана и пальцами проследила линии татуировки, изображающей их дерево.
— Это моя старая толстовка? — спросил Тристан, разглядывая чёрный комок в углу комнаты.
— Да, я спала в ней раньше, но она больше не пахнет тобой, — Джосси сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, пытаясь усмирить возрастающую в ней панику. — Пожалуйста, вернись ко мне, — прошептала она.
— Я обещаю, — ответил он, приподняв её подбородок, чтобы наконец увидеть её глаза.
— Обещания — это только лишь твои лучшие намерения, — напомнила она ему.
До конца ночи они чередовали занятия любовью со сном. Каждый раз, когда он дотрагивался до неё, сон уходил, и они цеплялись друг за друга и шептали друг другу о своих чувствах. Рано утром, ещё до рассвета, Джосси разбудила его в последний раз. Со слезами отчаяния она умоляла его. Она не хотела мягкого и нежного занятия любовью, она хотела жесткого собственнического секса. Она желала, чтобы её тело могло напоминать ей об этой ночи приступами боли и ноющими бёдрами.
Тристан дал ей то, в чём она нуждалась. Когда она лишилась всех сил, он обернул её прохладной простынёй и поцеловал в висок. Он был изнурён, но всё-таки заставил себя пойти в душ.
И когда луч раннего утреннего солнца пытался найти для себя путь сквозь плотные шторы, Тристан уже был на ногах, стоял рядом с матрасом и наблюдал за спящей Джосси. Даже во сне она звала его. Он посмотрел на собранную им в дорогу сумку, ожидающую его около двери. Тристан призвал всю свою волю и прошептал слова прощания. Вспомнив о своей старой толстовку, он надел её, представляя, как будто это Джосси обнимает его.
Глава 15
Покрытие
Явление, когда одно небесное тело затеняет другое
В своей жизни Тристану не раз доводилось совершать трудные для него поступки. Ему пришлось столкнуться лицом к лицу как со своими демонами, так и с чужими. В него стреляли, ему угрожали, он нашёл в себе силы собрать своё разбитое сердце, но ничто из этого не шло ни в какое в сравнение с тем, как тяжело ему было покинуть девушку, которую он любил.
Во время сна с её лица исчезал отпечаток суровости и сомнений, которые почти всегда были с ней, когда она бодрствовала. Её ресницы бросали небольшие тени на веснушчатые щеки. Несмотря на то, что её полные губы были сжаты, они, казалось, так и молили о поцелуе. Словно оказавшись в трагедии с предсказуемым сюжетом, где-то глубоко внутри Тристана преследовало чувство, что он больше никогда не увидит её. Именно из-за этого ему было так тяжело покидать Джосси.
Пройдя по тёмному грязному холлу дома, в котором жила его девушка, он добрался до двери в квартиру Алекса и стучал по ней, пока тот не проснулся. Дверь распахнулась и к голове Тристана приставили пистолет. Тристан даже не дёрнулся, ожидая момента, когда Алекс поймёт, кто стоит перед ним. По своему опыту он уже знал, какие ощущения испытывает человек, когда на него направлено дуло пистолета, и спустя годы он научился относиться к этому спокойно. Алекс улыбнулся и опустил оружие.
— Чёрт, мужик. Что настолько адски важное не могло подождать, пока солнце встанет? — спросил Алекс, показывая Тристану, что тот может войти.
Тристан зашёл в квартиру.
— Мне нужно, чтобы ты присматривал за ней даже внимательней, чем обычно. На неё может быть организовано нападение. И это будут профессионалы. Я еду назад, в наши края, чтобы разузнать побольше.
— Я убью любого, кто приблизится к ней, — прорычал Алекс. — Почему ты не возьмёшь её с собой?
— Я не могу поехать вместе с ней. Это слишком опасно. Я думал о том, чтобы перевезти её в мою квартиру, но они знают, где я живу. Здесь она в большей безопасности.
Алекс прислонился к дверному проёму, скрестив руки, и шумно выдохнул.
— Ты знаешь, я уберегу её. Связавшись со мной, ты связался с лучшим!
— Очень мило, Тони Монтана.
Они стукнулись кулаками, признавая этим единство своих интересов, что-то вроде молчаливой клятвы между ними о том, что они могут безоговорочно доверять друг другу.
Пока Тристан мчался на восток по трассе I-10, он осознал, насколько сильно его напрягает тот факт, что ему придётся много времени провести наедине с собой. Он не знал, насколько близко к ним подобрался человек Молони, именно поэтому решил ехать на машине, а не лететь на самолёте. Так он сможет быть вне их радаров ещё какое-то время.
За последние тридцать восемь часов все его мысли были о Джосси. Оказавшись в условиях, когда не с кем поговорить, кроме бескрайней дороги перед ним, он невольно стал узником своих воспоминаний. Ничто не могло отвлечь его от этих мыслей, кроме дорожных знаков, указывающих сколько он проехал, и других водителей. Он раздумывал о том, куда они направляются и что они ожидают найти там, когда доберутся. Те же вопросы он задавал и себе. Иногда он часами вёл машину, не зная, где находится в данный момент или где он был несколькими часами ранее.
Всё больше отдаляясь от Западного побережья, он начал замечать, как воздух становится всё теплее и плотнее. Юг представлял собой знакомую для него картину, на которой деревьев было больше, чем зданий. Сосны, дубы и кипарисы пролетали мимо островками зелёной дымки в его окне. Он чувствовал себя как дома.
Дом был там, где жили его родители, в этом прекрасном особняке в викторианском стиле на западном берегу реки Миссисипи. Там он провёл всё своё детство, окружённый знакомыми лицами и всегда одной и той же группой сверстников. Домом было то место, где начинались и заканчивались все воспоминания о МакКензи. Именно здесь, когда Фиона вошла в его жизнь, он принял опрометчивое решение и отказался от всех своих планов на будущее. Это было место, где он, сидя на кожаном диване в гостиной, разбил сердца своих родителей.
Тристан раздумывал о том, стоит ли звонить матери и отцу, чтобы предупредить их о своём приезде. В конце концов малодушие одержало верх, и он просто решил сделать им сюрприз. Лёгкая ухмылка появилась на его губах, когда он подумал, что отца наверно хватит сердечный приступ, когда он его увидит. Такой авторитетный врач, как Даниэль Фоллбрук, абсолютно точно не обнимет своего единственного ребёнка, который своим видом больше смахивает на бандита. И всё же Тристан был уверен, что его мать это не остановит. Она повиснет на нём и утопит его в своих слезах радости от того, что он вернулся к ним. Неожиданно он перестал бояться возвращения домой и вжал педаль газа.
Около одиннадцати часов вечера он свернул на дорогу, вдоль которой росли столетние дубы, покрытые испанским мхом. Волнение взяло над ним верх, и он вытер вспотевшие ладони о свои джинсы. Его пульс ускорился, и он усиленно раздумывал о том, почему тревога так изводит его. А потом он понял в чём дело — он боялся, что его отвергнут.
Он припарковался позади машины своего отца и погасил фары. Почти две минуты он размышлял, может быть, стоит уехать отсюда и найти отель в городе. Он раздумывал ровно до того момента, как его взгляд остановился на старом, таком знакомом ему дереве. Сидя в машине на границе их собственности, он отчётливо видел его даже при отсутствии лунного света, который еле-еле проникал через облачное ночное небо. Это дерево пробудило тёплое чувство в его груди, и он напомнил себе, что приехал сюда главным образом из-за Джосси.