— Знаешь, ты мог бы меня отпустить. Высади меня где-нибудь у мексиканской границы и уезжай, не оглядываясь. Можешь высадить меня прямо здесь. Скажешь Молони, что убил меня. Я исчезну и все останутся в выигрыше.
Он слегка покачал головой.
— Какова вероятность того, что я выживу, если выпрыгну из машины во время её движения, — она наклонилась, чтобы рассмотреть спидометр, — восемьдесят миль в час. Наверно это не очень удачная мысль.
Джосси сделала глубокий вздох и снова устроила свою голову на подголовнике пассажирского сидения.
— Ты самый худший чертов злодей на земле. Предполагалось, что ты будешь необыкновенно умён и остроумен. Также предполагалось, что ты проболтаешься о том, в чем состоит ваш план, удовлетворив моё любопытство перед смертью. Ты что, никогда не смотрел фильмы ужасов?
Она повернулась в сторону окна и рассматривала деревья, проплывающие мимо, словно в дымке. На секунду она уловила своё отражение в зеркале и вспомнила о сообщении, которое оставила в ванной комнате. Она надеялась, что кто-нибудь найдёт его.
— Это Морт. — Его глубокий голос заставил её повернуться, она подумала, что он наконец-то решил заговорить с ней. Вместо этого, она увидела, что телефон прижат к его уху. — Я в трёх часах езды от вас, девчонка у меня. Да. Да. Понял.
Он завершил звонок и посмотрел в её сторону. Джосси быстро отвела глаза, не желая нервировать его. Три часа. У неё осталось три часа жизни. Что же она сделает в оставшееся ей время? Больше чем ей хотелось сбежать, она хотела услышать голос Тристана ещё один раз.
Джосси закрыла глаза и начала молиться. Она была такой же лицемеркой, как и те люди, которые становились верующими только внутри самолёта. Она не молила о спасении или возможности побега, только о том, чтобы у Тристана не было сомнения, что в её обеих жизнях, она любила его. Проведя столько времени в раздумьях в пределах этой машины, она осознала, что никогда не говорила Тристану этих слов. Как она могла ни разу не сказать ему, что любит его?
Роб не заговаривал с девушкой без необходимости и смотрел на дорогу. На данный момент он функционировал на чистом адреналине в отсутствии возможности выспаться. Если он не будет смотреть в её вопрошающие глаза, он найдёт в себе силы и дальше вести машину. В какой-то момент он подумал, что убьёт её только для того, чтобы она заткнулась. Она задавала вопросы, много вопросов. Как он и ожидал, её интересовало куда они едут, что он собирается с ней делать. Роб понимал, что на самом деле она не желает слышать его ответов, поэтому продолжал молчать.
Он бросил на неё мимолётный взгляд, её глаза были закрыты, а ладони сведены вместе. Он вздохнул и вернулся к дороге, стараясь разобраться с беспорядком в мыслях. Он до сих пор был зол, что ему пришлось похитить девушку, а не убить её. Для него было бы проще убить. Она не пыталась бороться с ним и не попробовала сбежать, всё прошло как по писанному. Но его просто убил тот её умоляющий голос, голос, наполненный ужасом. Тот голос и образ печального лица Моники.
Роб был слишком погружён в это дело, слишком много общего было у него с Джосси и её прошлым. Женщина, которую он любил, женщина, которую он желал больше, чем чего-либо ещё, будет просто сломлена смертью этой девушки. Ночью, продолжая путь, он не терял надежды, что Молони не сделает его тем человеком, который нажмёт на курок. Если он не убьёт Джосси, он сможет спать рядом с Моникой с чистой совестью. Он сможет обнимать её и облегчать болезненное чувство вины. Он сможет жить так до конца своих дней, сколько бы ему их не выпало, без угрызений совести.
Дин Молони сидел за большим дубовым столом, смотря через чистое сверкающее окно на улицу. В этот безоблачный день он мог отчётливо рассматривать всё, что принадлежало ему. Синее небо заполняло верхнюю часть окна, расплёскиваясь до границы, где его прерывали зелёные деревья. Его взгляд скользнул по пруду, на поверхности которого была заметна небольшая рябь. Его конюшни возвышались над видневшимся позади них забором, окружавшим всю территорию его земель. Ему нравилось сидеть здесь, наслаждаясь видом.
Его родители были бедными людьми. Они были счастливы уже тем, что у них был маленький дом и подержанная мебель. Дин всегда хотел большего. Он завидовал расточительному образу жизни, который вёл его дядя. Его дядя, Джон Молони, брат его отца, входил в организацию так долго, сколько Дин себя помнил. Ещё в юном возрасте Дин знал, что хочет последовать по его стопам. Его родители этому противились. Они гордились тем, что много и тяжело работали и шли прямо, не сворачивая на кривую дорожку. Когда он стал подростком, он начал работать на дядю. Перед тем как Дин взялся за эту работу, Джон предупредил его о важности быть осмотрительным. Дин с лёгкостью погрузился в этот образ жизни, стал кем-то вроде ученика для своего дяди. Только вот девять лет спустя тот погиб от руки случайного наркомана, пытавшегося его ограбить. Дин прокладывал свой путь наверх по головам более опытных и закалённых членов организации. Он выучился тому, как прикрывать свои дела легальным бизнесом, как собрать вокруг себя лучших людей и как удерживать их рядом.
Однажды он встретил свою будущую жену, так началась его семейная жизнь, ещё один важный шаг в его дальнейшей судьбе. Ничего не имело для него такого значения, как продолжение его гордого ирландского рода. И не было для него более счастливого дня, чем тот, когда на свет появились его близнецы. Он помнил, как бежал через холл и кричал всем, кто мог его услышать, что у него родились здоровые мальчик и девочка. Уже в тот момент он распланировал всю их жизнь. Его дочь будет принцессой, которая никогда ни в чём не будет испытывать нужды, а его сын будет натренирован настолько, чтобы после занять его место.
Дин посмотрел на фотографию в рамке, стоящую в углу его стола. Ничего не подозревающая счастливая семья смотрела на него с этого снимка. Ему бы хотелось схватить их, накричать на них, предупредить о нависающей над ними неминуемой опасности. Но было слишком поздно. Со смертью его сына, Дина младшего, пришла такая тьма, с которой он никогда прежде не сталкивался. Ненависть и гнев заполнили его сердце, превратив его в тёмного и жестокого монстра, каким он стал. Он мог думать только о мести, желал наказать всех, кто осмеливался жить без боли, особенно доктора Даниэля Фоллбрука. Этот человек и его недостаточные хирургические навыки забрали у него Дина младшего, и возмездие настигнет его. У Дина был план, очень сложный проект, меняющий жизни людей. Он требовал терпения и множества манипуляций, но он срабатывал очень даже неплохо.
Фоллбрук забрал у него сына, так что Дин заберёт у него Тристана.
Он был счастлив в тот день, когда узнал об интересе, который проявлял Тристан Фоллбрук к его дочери Фионе. Ему пришлось проявить силу своего убеждения, и в нужное время она согласилась приглядеться к мальчику. Дин не хотел его смерти, это было бы слишком просто. Вместо этого он хотел вытащить парня из его спокойной, лишённой опасности жизни. Он хотел оторвать его от семьи и разрушить каждый кусочек его возможного успешного будущего. В то время Дин даже не представлял, насколько удачно сработает его план.
Он сам не заметил, как Тристан уже был по уши влюблён в Фиону. После этого было совсем не трудно вовлечь его в свой мир. Это был лучший результат из тех, на которые он мог надеяться. Всё складывалось прекрасно, всё — за исключением Фионы.
Она злилась на отца за то, что тот заставлял её быть с Тристаном. Когда она была моложе, она не возражала. Дин удерживал её хорошей платой, чем-то вроде взятки за участие в его плане. Когда они переехали в Калифорнию, она влюбилась в другого человека. Она просила своего отца, умоляла его позволить ей уйти. Но он не разрешил.
Дин получил то, что хотел. Он разрушил жизнь Тристана, но при этом потерял дочь. Фиона теперь очень редко общалась со своими родителями. Она вышла замуж за человека, которого её отец ни разу не видел, и они жили где-то в Северной Калифорнии. Его месть разрушила их отношения. Конечно, были электронные письма и фотографии, но они не были той семьёй, о которой он так мечтал.