— Может быть, лучше сразу начнем с моих тайных эротических фантазий?
— А ты случайно не кровожадный маньяк-извращенец? Может быть, я зря принимаю тебя без свидетелей? Вдруг я своими неосторожными вопросами разбужу дремлющее внутри тебя разрушительное садомазохистское начало?
— Не бойся. В крайнем случае, ты можешь вооружиться перед началом беседы каким-нибудь медицинским фолиантом потолще и обрушить его на мою голову при первых признаках кризисного состояния. А потом немедленно вызовешь военную полицию. Надеюсь, у тебя есть в кабинете телефон?
— Спасибо за добрый совет, незваный пришелец. Я учту твои рекомендации. Телефона пока нет, секретарши тоже. Но я могу выпрыгнуть в окно. Ты же помнишь, что я достаточно развита в спортивном отношении. И хочу сказать тебе по секрету, что у меня черный пояс по айкидо. Так что это ты должен меня теперь бояться, а не я тебя.
Ну ладно, на этом будем считать словесную разминку законченной. А теперь о серьезном. У меня, действительно, не так много времени в запасе. Через полчаса официальное начало приема. Но могут прийти и раньше. А сейчас обеденный перерыв. Хочешь кофе?
— Да нет, спасибо. А кофе тоже входит в процедуру беседы по душам? Для создания атмосферы доверия и доброжелательности?
— Какой догадливый. Именно этого я и добиваюсь в наших отношениях. Доброжелательности и искренности. Чтобы ты понимал, что меня волнует и почему. И почему я не хочу продолжения наших случайно начавшихся отношений. Во всяком случае, в такой форме.
— А чем тебя эта форма отношений не устраивает? По-моему, все было просто замечательно. И я не против все это повторить еще раз. И еще, и еще. До бесконечности. Ты мне очень нравишься. Я скучаю без тебя. Хочу тебя видеть ежедневно. И не только видеть. Мне кажется, ты просто все чрезмерно усложняешь. Мы же взрослые люди и можем себе позволить не только служебные отношения. Если ты не хочешь огласки, то я тебя понимаю. Можешь не переживать. Я никому не рассказывал о нашем первом свидании. И не собираюсь. Да, я не монах и не давал обет целибата. У меня были женщины. Но я никогда не хвастался своими успехами у дам. И не обращай внимания на глупый треп моих сослуживцев на эту тему. На 90 процентов это полная чепуха и их собственные выдумки. Мы можем встречаться за пределами базы. В том же отеле, в конце концов.
— В самом деле? Говоришь, девяностопроцентная ложь? А мне кажется, что и десяти процентов правды достаточно, чтобы понять, что ты из себя представляешь. И принять соответствующие меры самозащиты. Я не хочу неприятностей на работе. И не хочу общаться с тобой в постели ни здесь, ни в отеле. Кстати, и руководство базы меня об этом предупреждало.
— Что, персонально в отношении меня? Или в общем плане? А мне кажется, что ты сейчас говоришь не то, что думаешь. Все как раз наоборот. Но это характерно для женщин. Говорить не то, о чем они думают, и обвинять человека вовсе не за то, что он совершил.
— Считаешь себя специалистом в области женской психологии? Но ты знаешь их только с одной стороны, в постели, — не удержалась она от едкой колкости.
— Этого достаточно. Я не психолог, но у меня природный дар. Считай, что я умею читать твои мысли. Тем более что они весьма выразительно написаны на твоем лице. Я понимаю, что ты хочешь сказать на самом деле. Ты мне не безразлична, так же, как и я тебе. Будь честна в отношении себя самой. Я понимаю твои трудности здесь, на базе, и хочу помочь тебе. Вот и все. Хочу, чтобы у тебя все было хорошо, Дженифер. Чтобы у нас с тобой было все нормально. — Он протянул руку и ласково погладил ее по щеке.
Под воздействием этого интимного жеста она вся задрожала, как юная девственница.
— Нет, этого не надо. Пожалуйста.
— Я хочу еще кое-что тебе сказать.
— Не надо ничего говорить. И не надо меня трогать.
— Просто несколько слов, которые я слышал тогда, когда был внутри тебя.
— Стивен, — предупреждающе сказала она, — я прошу тебя никогда об этом больше не говорить. Ты заходишь слишком далеко. Я не хочу повторения прошлого. Тем более в этом кабинете.
— А мне нравится, как ты произносишь мое имя. И я хочу тебя. Боже. Как я хочу тебя, прямо сейчас. — В его глазах все заметнее разгорался огонек страсти.
Рядом с этим человеком невозможно было вести нормальный разговор. Невозможно было нормально вести себя. От него не было средств защиты.
— Стивен. Я не хочу говорить с тобой на личные темы.
— А я не хочу заниматься прикладной психологией и разглядывать картинки по психотестам. Я хочу поговорить о другом. Или вообще ни о чем не говорить, раз моя тема является запретной, — заявил он тоном обиженного ребенка.
Почему-то у нее исчез весь накопившийся в прошлом запал. И гнев на него тоже улетучился. Интересный эффект. Стоило посмотреть на него, стоя рядом, вплотную, и в голове и на сердце все сразу начинало таять. Исчезали все мысли и желания, кроме одного…
— У тебя столько проблем, — заботливым, отеческим тоном продолжал он гнуть свою линию, выразительно, с вожделением глядя ей в глаза. — Раздели их со мной, не бойся. — Он опять погладил ее, на этот раз по голове, как маленького ребенка.
— Я не могу.
— Скорее, просто не хочешь. — Он отпустил ее из своего поля притяжения и сейчас наблюдал, как возлюбленная выбралась из кресла и нервно расхаживает по комнате. — Я понимаю твои проблемы. Ты находишься в непривычной для себя среде. Во всяком случае, от которой ты успела отвыкнуть. Я понимаю, что женщине одной нелегко среди такого скопления мужчин. И тебе нужен кто-то, с кем ты можешь это обсудить. Тебе надо просто выговориться.
— Но ты не мой личный психолог.
— Да, я не профессионал. Но мне ты можешь доверять. И я лучше знаю о проблемах жизни в военном коллективе, чем любой психолог. По крайней мере, мы можем попытаться.
В этот момент раздался стук в дверь, спасая Дженифер от продолжения ненужных препирательств.
— Ну хорошо. Обсудим это позднее. Но обязательно, никаких уклонений, — оставил за собой последнее слово Стивен. — Кстати, у меня есть для тебя приятный сюрприз, сладкий, как блинчик с кленовым сиропом. Полковник дал разрешение на твой полет на учебно-боевом самолете, с учетом твоих пожеланий. И угадай с трех попыток, кого он определил в качестве твоего инструктора?
10
Теперь у Стивена, как личного инструктора мисс Локсби, появилось масса возможностей для контактов с этой дамой. За последнюю неделю он провел с ней, пожалуй, даже больше времени, чем с любым из курсантов своей учебной группы. Вначале наземная подготовка, включая немного теории боевого «воздухоплавания» и правил поведения в полете. Затем краткое изучение основных приборов в кабине, включая радиоаппаратуру, и действий на случай аварии в воздухе, подгонка летного комбинезона и прочие летные премудрости. Конечно, она, как летчица и владелица самолета, знала азы этого ремесла. Но одно дело ее летающая «швейная машинка» и совсем другое дело — этот сверхзвуковой монстр.
Правда, сэр инструктор не донимал больше ученицу рассуждениями на тему развития личных отношений. Но она постоянно чувствовала его плотоядные взгляды, ощущала его прикосновения, даже через плотную защитную ткань комбинезона. Не спасало и присутствие других пилотов и техников. Однажды он обнял ее как бы случайно за бедра, якобы спасая от громоздкой тележки с ракетой, которую подвезли к самолету. На самом деле, конечно, просто прикрывшись этой конструкцией от других членов команды.
Дженифер пыталась игнорировать эти действия и влюбленные взгляды его темно-карих глаз. Она терпеливо и молча сносила все выходки этого зарвавшегося воздушного плейбоя. Только щеки периодически наливались краской, да суровел взор. И еще она часто и прерывисто дышала, то ли от страсти, то ли от гнева.
Но полностью игнорировать происходящее у нее не получалось. Его физическое присутствие рядом постоянно напоминало о той ночи, будило в ней естественный зов природы. Все время ее ноздри раздражал этот назойливый эротический запах самца, ее глаза постоянно ловили его сексуальные взгляды, ее кожа воспринимала чувственные мужские касания. Темные, густые, небрежно взлохмаченные пятерней волосы, закатанные рукава, открывавшие красивые, мускулистые, ловкие в постели и в работе руки. Широкий треугольник спины, весь перевитый играющими мускулами.