О, она все прекрасно поняла. Поняла так ясно, что чуть не рассмеялась громко — так нелепо было это предположение.
— Я уже сказала. Вы получите пять тысяч фунтов, — повторила она с фальшивой уверенностью, рывком распахнула дверь и вышла, высоко подняв голову, словно у нее было некое представление о том, какое чудо поможет ей раздобыть эти проклятые пять тысяч.
Глава 4
Когда Керри объявила, что собирается съездить в Данди и встретиться с агентом Шотландского банка, Томас воспротивился.
— Это пустая трата времени, вот что. Смысла никакого, — повторял он снова и снова, утверждая, что банк ни в коем случае не одолжит ей денег.
Но поскольку ничего лучшего он придумать не мог, Керри упорствовала. Она не позволит Монкриффу победить, пока она жива. И она надела свое черное бомбазиновое платье, упаковала маленькую потертую сумку — вместе с пистолетом, который ее заставил взять Томас, — и сунула красивую тройную нитку жемчуга в карманчик, пришитый к нижней юбке.
Когда Мэй возразила против ее намерения использовать жемчуг в качестве дополнительного обеспечения долга, Керри рассвирепела. Они что — могут предложить что-нибудь получше? Нет? Она была до смерти напугана тем, что собиралась сделать, и ей совершенно не нужны были их советы. Что ей скажут в банке? Жемчуг принадлежал ее прабабке, потом бабке. Отец подарил его Керри на свадьбу. Воспоминания о свадьбе не улучшили ее мрачного настроения, равно как и воспоминания о летнем бале в Монкрифф-Хаусе, когда она единственный раз за все свои двадцать семь лет надела этот жемчуг. Добрый Боженька на небесах знает, как больно ей будет расстаться с ним: жемчуг был единственной сохранившейся у нее с детства вещью, которая что-либо значила для нее, — но, увы, он к тому же был единственной ее вещью, стоившей больше нескольких фартингов. И она не отдаст свою землю, тем более не отдаст ее Монкриффу, и эта мысль наполнила ее твердой и безоговорочной решимостью. Потрясение, возмущение и удушающее отчаяние, которые овладели ею, когда она вышла из Монкрифф-Хауса, постепенно переросли в дикий гнев. В течение этих суток бывали моменты, когда она прямо-таки радовалась, что Фрейзер мертв, потому что, будь он жив, она бы его удавила. Просто невозможно даже представить, что он мог предложить ее в качестве уплаты долга, посулив ее — и кому? — Чарлзу Монкриффу! Матерь Божья!
Фрейзер не просто предал ее, он поступил гораздо хуже. Он убил всякие чувства, которые она когда-либо к нему испытывала, и самое неприятное заключалось в том, что она не могла потребовать от него объяснений, не могла спросить, почему он с ней так поступил. Она нянчилась с мужем, пока болезнь не победила его, обихаживала, как могла землю — она была ему хорошей женой! Это невероятное предательство оставило глубокий след в ее душе, и, сидя в коляске, с грохотом катившейся среди суровых пейзажей, Керри думала о том, что из-за мужа потеряла все.
Тем не менее, негодование призывало ее к действию. Казалось, что все двери, ведущие к спасению, крепко заперты, но она не собиралась сдаваться. Выход должен быть, и сейчас ей казалось, что выход обретается в Данди.
И вот она ехала в Данди, потратив часть уменьшающейся на глазах суммы из семейного бюджета, чтобы купить билет на дилижанс, отправляющийся вечером от Лох-Эйгг. В Данди она терпеливо прождала четыре часа, пока агент банка, мистер Эбернети, смог ее принять. Он был суетлив, но оказался славным стариком и то и дело похлопывал ее по руке, объясняя, что стоимости жемчуга не хватит, чтобы выплатить хотя бы проценты по займу. Оказалось, что очень красивая тройная низка жемчуга была весьма посредственного качества. Мистер Эбернети очень сочувствовал ее положению — он щедро предложил ей до конца месяца явиться еще с чем-нибудь ценным и использовать это в качестве какого-либо платежа. Любого платежа.
Казалось, весь мир собирается рухнуть к концу месяца.
Но даже после обескураживающей беседы с мистером Эбернети Керри по-прежнему не признала себя побежденной и рано утром, сев в дилижанс, отправилась домой.
Дилижанс сделал остановку в Перте, где вышли почти все пассажиры, и в нем остались только Керри да еще двое мужчин. Она не видела покрытых вереском холмов, пробегавших за рядами высоких изгородей, сосен и кленов, бросавших на дорогу длинные тени. Она холодно отнеслась к попыткам мужчин вовлечь ее в разговор. До разговоров ли ей было! Она боялась, что стоит ей раскрыть рот, как страх и отчаяние вызовут у нее такой словесный поток, что ее попутчики в нем захлебнутся. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной и одинокой.
И такой разгневанной!
Все кончено. Она потеряет все, что у нее есть, все, что ей нужно для жизни. Когда-то Фрейзер обещал ей богатую жизнь, много детей, дружную семью, уютный домашний очаг. Теперь эти выцветшие воспоминания казались ей просто игрой воображения.
Тихо вздохнув, она закрыла глаза. Ей хотелось уснуть тупым сном, хотя бы на одно мгновение оказаться вне того ада, в который внезапно превратилась ее жизнь. Так и вышло бы, если бы дилижанс не наклонился внезапно вправо с металлическим скрежетом и Керри не швырнуло бы на пол. Мужчины выругались, дилижанс выпрямился и вдруг остановился.
Так не бывает. Именно в тот момент, когда она решила, что больше уже ничего не может случиться.
— Эй, девушка, с вами все в порядке? — спросил один из мужчин.
— Да. — Она застряла между сиденьями и неуклюже попыталась оттуда выбраться.
— Что там стряслось? — распахнув дверцу и чуть не ударив при этом кучера, осведомился второй пассажир.
— Очень жаль, ребята. Кажется, из оси выскочил болт, — с виноватым видом развел руками кучер.
Керри понятия не имела, что это значит, но оба пассажира тяжело вздохнули и уставились друг на друга. Новость явно была дурной. Керри посмотрела на кучера, который поднял плечи, словно хотел пожать ими, но передумал.
— Простите, ребята, придется вернуться в Перт, вот как.
— В Перт! — О нет! Это просто катастрофа! Она не может больше тратить деньги на меблированные комнаты, ей нужно вернуться домой — время-то идет! — А вы не можете ехать дальше? — спросила она, чувствуя, что в голосе ее звучит отчаяние. — Ведь, наверное, неподалеку есть деревня…
Кучер покачал головой.
— Слишком далеко. Перт будет поближе. Ах, девушка, да не смотрите вы на меня так! — воскликнул он, побледнев. — Если мы поедем дальше, можем вообще сломать ось! Без болта ее части начнут тереться друг о друга…
— Но меня ждут дома, сэр! Я не могу вернуться в Перт! Нет ли здесь поблизости деревни, где можно нанять экипаж?
Кучер с рассеянным видом натянул шляпу на глаза, чтобы, размышляя, удобнее было почесывать в затылке.
— Ну… Наверное, можно бы подождать здесь, на перекрестке дорог. Тут регулярно ходит дилижанс из Криффа. — Он замолчал, посмотрев на карманные часы. — Ага, верно, час, ну не больше двух часов. Можете подождать.
— Прошу прощения, — быстро вмешался один из пассажиров, — я бы не советовал вам делать этого, мисс. Мы находимся далеко от цивилизации, а все эти дилижансы — вещь очень ненадежная…
— Уж простите, сэр, но вот этот дилижанс прибывает в Перт каждый вечер в восемь часов ровнехонько! А отходит каждое утро в шесть, а в Блэргоури прибывает точно в…
— Это вы меня простите, — прервал его второй пассажир, — но мы собираемся или не собираемся возвращаться в Перт?
— А вы уверены насчет экипажа из Криффа? — нервно спросила Керри.
Прежде чем ответить, кучер сердито посмотрел на мужчин.
— Уверен, девушка. Вы правильно сделаете, подождав его здесь.
Керри протянула руку, намереваясь сойти. Тот из мужчин, что был поменьше ростом, попытался остановить ее, положив руку ей на плечо.
— Мисс, здесь голая пустыня! Вы погибнете тут одна! — умоляюще проговорил он.