Проснувшись на четвертые сутки (хотя, кто его точно знает, по сколько я спал на самом деле?), я вновь испытал шок. Если вчера мне удалось уснуть, немного себя успокоив тем, что все идет по плану, и я скоро умру от обезвоживания и голода, что ничего сверхъестественного со мной не происходит, то действительность опять разбила все мои нелепые догадки насчет происходящего вокруг ужаса. Привычно проведя рукой по волосам, приглаживая их после сна, я обнаружил, что приличная их часть осталась на руке и на подушке, а поднеся руку к лицу, с ужасом увидел, что за ночь моя кожа стала серого цвета. Превозмогая дичайшую головную боль, я смог подняться на ноги и посмотреть в маленькое зеркало, вмурованное в стену камеры над раковиной. Из зеркала на меня смотрела серая, почти лысая морда с отвисшей кожей на щеках. Волосы потеряла не только голова. На лице почти не было бровей и едва начавшей отрастать бороды. Кроме цвета кожи изменился и цвет глаз – мои светло-серые, почти голубые, глаза стали черными. Брови провисли, как и щеки, лицо осунулось, глаза как-то ввалились внутрь черепа. Уши стали заметно меньше. Блин, мне все это кажется. Привиделось, наверно. На фоне голода глаза цвета уже не различают, все вокруг как в черно-белом кино. Наверно, поэтому и кожа показалась серой, а волосы выпадают из-за химического отравления тем газом с кислым запахом. У раковых больных от химиотерапии ведь тоже волосы лезут. Трясущимися руками наполняю кружку водой и залпом, почти одним глотком, выпиваю. Рассматриваю свою руку. Кожа серая, дряблая, висит как на скелете. Зато ногти сильно отросли, немного заострились и прочные стали – не согнуть. У меня всегда ногти были мягкими и легко гнулись, а сейчас стали как когти. Крайне удивленный произошедшими изменениями и забыв об опасности, я попытался издать удивленный возглас, и обнаружил, что вдобавок ко всем произошедшим со мною изменениям не могу издать ни одного звука. Прополоскав горло водой, я снова, наплевав на опасность, еще раз попробовал сказать хоть что-нибудь. Вновь у меня ничего не получилось.
Вот тут-то я и запаниковал по-настоящему. Голова уже практически ничего не соображала, силы после перевода тела в вертикальное положение быстро иссякли. Я опустился на расстеленный на полу матрац и свернулся калачиком. Меня колотила дрожь. Странный голод, казалось, разъедает меня изнутри, и все тело горит. Мне вспомнилось, что на голоде никогда не повышается температура, так что за дела? Следом накатило еще одно воспоминание – о ночном кошмаре. В том сне я как будто опять подкрадываюсь к дому своей жертвы. Только в этот раз действую настолько тихо, что никто меня не замечает. Вот и он, хозяин дома, чем-то занят в гараже. Затаившись и выждав удобный момент, подкрадываюсь к нему сзади, достаю из кармана ПСС, снимаю с предохранителя, но, вместо того, чтобы всадить ему пулю в затылок, набрасываюсь сзади, впиваясь зубами в шею, раздираю сонную артерию и с нечеловеческим наслаждением начинаю пить кровь. Моя жертва беспомощно сучит ногами, на глазах сморщиваясь и превращаясь в высушенную мумию. Выпив его до дна, я отбрасываю тело в сторону. Мой странный голод утолился, но одной жертвы мне мало. Я обвожу голодными глазами округу, выискивая новую цель. Охота только начинается! На этом мой кошмарный сон закончился как-то трансформировавшись в другой, не менее абсурдный, но уже не столь ужасный сюжет.
Боже, да что же такое происходит? А может, на самом деле я давно умер, и все, что со мной творится – это мой персональный ад? Вполне логичный финал для такого убийцы. Я же хотел умереть – вот мое желание и исполнилось. Ну, а после смерти таким грешникам рай не светит – только ад, без вариантов. На удивление, от таких мыслей мне даже стало легче, дрожь прошла, и я немного успокоился. Ну что ж, буду терпеть положенное в аду наказание. Хорошо, что хоть в котле черти живьем не варят.
Но я рано радовался. Головная боль стала настолько сильной, что я временами переставал себя контролировать. Мысли и видения путались, превратившись в полную бессмыслицу. Меня даже не удивил тот факт, что, находясь в таком состоянии, я выпил всю оставшуюся воду не только из бака, но и из туалетного бачка.