Я валялся на полу в полу бредовом состоянии, уставившись на дверь. На окошко смотреть было больно – свет стал резать глаза. В те моменты, когда сознание прояснялось, я видел глюки наяву – стены камеры сдвигались, а дверь, расположенная в метре от меня, наоборот, отодвигалась вдаль на десятки метров. Затем картинка вновь принимала привычные пропорции и все начиналась по-новому. Сил не было никаких. Последнее, что я смог сделать – это содрал с себя всю одежду, поскольку из-за неутоляемого голода жар в теле стал просто нестерпимым. Так я и лежал голый, медленно проваливаясь в беспамятство. День закончился, неспешно наступила ночь. Я терял контроль над своим телом. Из моего рта тонкой струйкой вытекала слюна, и, кажется, я умудрился даже сходить под себя. Единственное, что я мог делать всю ночь – это цепляться за осколки сознания. Меня пронзило понимание того, что совсем скоро мое «я» полностью исчезнет, растаяв, как утренний туман.
Не знаю, дотянул я до утра или нет. Последним моим осознанным видением была танцующая на цветочном лугу дочка. В видении она сияла от счастья, собирала луговые цветы в небольшой букетик и кружилась под слышную только ей музыку. Мне тоже вспомнилась музыка – другая музыка. Из мюзикла "Нотр-Дам де Пари" В начале двухтысячных у меня случился крупный частный заказ с поставкой в Московскую область, недалеко от столицы. Работ по монтажу у нас с Лехой было на пару дней, и к нам приехали наши жены детьми. После того как мы закончили свои дела, у нас осталась свободной примерно половина дня. Леха с семьей, забрав с собою нашу Надюшку, отправился по детской программе, а меня жена потащила на мюзикл. Спектакль мне тогда ничем особым не запомнился – все партии я давно посмотрел и послушал в интернете, да и оригинальный французский вариант мне нравился намного больше. Вот там голоса были, а у нас – три, ну четыре, максимум, артиста соответствовали европейскому уровню вокала. На нашем же сеансе половина заявленных артистов была и вовсе из второго состава, поэтому я не ждал услышать ничего хорошего. Главное, чтобы жена была довольна, да и ладно. Билеты взяли на балкон в первый ряд, Ленка все в бинокль увидит, а мне и так нормально. Но один момент меня все же поразил. Дело в том, что у певца, исполняющего партию Квазимодо, не было низкого голоса. Он был как раз одним из тех, кто был во втором составе, и продюсеры, видимо решили, что для мюзикла "не первой свежести" и его голос вполне сойдет. Но певец очень старался исполнить роль и пытался сделать свой голос более низким изо всех сил. Жена аж подпрыгивала на месте, комментируя его манеру исполнения. В бинокль ей это было хорошо видно. От усердия и напряжения петь низко, чтобы попадать в ноты, певец аж сжимал кулаки и поднимался на носочки. К концу спектакля он, бедный, так измучился, что полностью сорвал голос и охрип. И вот тут-то у него наконец и получилось спеть как надо! Последняя партия Квазимодо на его хриплых и сорванных связках вышла просто бесподобной! Меня она пробрала до печенок и глубоко запала в душу. Именно эта мелодия зазвучала у меня в голове при виде танцующей на лугу дочери. Я чувствовал, как по моим щекам текут слезы, это был последний миг. Сейчас моя душа либо исчезнет без следа, либо улетит куда-то прочь от тела. Нестерпимо захотелось напоследок пропеть: "Я иду к тебе, моя любовь!" Но на вдохе из горла вырвалось только лишь слышанное мною ранее урчание. Видение с дочкой растворилось без следа, вернулась черно-белая картинка камеры и двери, а затем … пришел ОН.
Дверь в мою камеру внезапно распахнулась, за ней открылась решетка, и в камере появился Ангел во всем великолепии своего ослепительного сияния. Его свет был настолько ярким, что я не смог различить черт его лица, а видел лишь один силуэт и тянущиеся от него во все стороны белоснежные извивающиеся нити. «Неужели Бог меня простил, и моя душа попадет в рай?» – подумал я. Слезы, не переставая, текли по моим щекам. Я же каждой клеточкой тела и каждой частичкой души тянулся к Ангелу, стремясь окунуться в этот божественный свет, напитаться им, очистится от всех своих прегрешений. И у меня это получилось! Я почувствовал, как свет от Ангела проникает в мою душу, впитывается и насыщает ее, утоляя мою боль, жажду и терзавший меня голод. Ангел застыл возле меня, не шевелясь. Блаженство и радость переполняли меня. Я прощен, я все-таки прощен! Милостивый Боже! Я мысленно снова и снова повторял "Отче наш", единственную молитву, которую знал. А свет от Ангела все продолжал и продолжал проникать и впитываться в мое бренное тело (или душу?), правда, чем дольше это продолжалось, тем тускнее он становился. «Обязательно надо впитать все до капли», – почему-то подумалось мне. И вот уже последние крохи свечения гаснут, но я вижу, что осталась небольшая пульсирующая звездочка. Я тянусь к ней, и, подвластная моей воле, она летит ко мне, проникает в грудь и исчезает где-то в районе сердца. Ангел ушел, но весь свет, который он принес для меня, остался со мной, в моей душе, я больше не грешник – я прощен Богом! Видение танцующей дочери было не случайным – это знак того, что после смерти я встречусь с дочерью в раю. И с этой радостной мыслью я проваливаюсь в небытие…