В этот миг, когда Эш выглядела так чертовски очаровательно, я позволил себе пофантазировать о множестве подобных случаев, но это длилось лишь несколько секунд. Пока разум не спохватился и не напомнил мне, что Эш — мое развлечение, а не будущая спутница жизни. Однажды сердце уже приняло неверное решение, и это чуть не стоило мне рассудка. И неважно, как идеально Эш выглядела с моей спермой на своем прелестном личике, этого было недостаточно, чтобы растопить лед в моем сердце.
— Жадная Золушка. Ты просто отчаянно хотела заработать пять тысяч, — криво улыбнулся я, доставая телефон из кармана. — Скажи «сыр».
Она показала мне средний палец и высунула язык, это еще сильнее меня развеселило, вселяя гордость за нашу коллекцию греховных снимков. Сфотографировав Эш несколько раз, я убрал телефон и погладил ее по волосам.
— Хорошая девочка.
Я помог ей подняться. Эш чуть хмурилась, а ее щеки приобрели приятный розоватый оттенок. Вытащив носовой платок, я принялся вытирать Эш, уделяя внимание и дорожкам слез вместе с подтекшей тушью. Как только ее лицо снова стало чистым, я сунул испачканный лоскут ткани в карман, чувствуя, что пока не готов с ним расстаться, и коснулся губами лба Эш. Ее тонкие руки тут же обвили мою талию, и она прижалась щекой к моей груди. Мое сердце все еще заходилось в бешенном ритме, и я задумался: почувствует ли Эш, как реагировало на нее мое тело?
«Чертов болван».
«Сердце едва не выпрыгивает из груди, потому что твоя старая задница только что выплеснула сперму на подростка».
Да, Эш уже совершеннолетняя, но все равно чертовски молода.
От ее тихого радостного вздоха сердце забилось еще быстрее. И это не имело ничего общего с адреналином.
Это все Эш.
Она — мой наркотик. Зависимость. Жгучая потребность.
Никогда в своей жизни я еще не был зависим ни от чего, кроме успеха. Потому непреодолимая жажда поглотить каждую частичку Эш была почти невыносима. Я чувствовал себя слабым. Словно она держала мои яйца в своей чопорной руке. И могла покончить со мной, просто сдавив пальцы.
Я напрягся, готовый разжать ее хватку и отстранить от себя, но услышал, как Эш тихо засмеялась, и замер.
— Что? — проскрежетал я сквозь зубы, но не смог сдержать ответную улыбку.
— Просто стало интересно, как долго я смогу обнимать тебя, прежде чем ты совершишь свой великий побег.
— Играешь со мной, малышка?
Она посмотрела на меня и выгнула бровь.
— Этим ведь мы и занимаемся, Уин. Играем.
— Что творится с твоей сестрой? — тихо потребовала мама, чтобы слышал только я. — Она меня избегает.
Я проглотил оставшееся в бокале шампанское и поставил его на ближайший столик, прежде чем повернуться к матери.
— Элейн?
Она поджала губы, и я почувствовал ее раздражение даже сквозь ламинированную маску.
— Тинсли. Да и с тобой что творится, если уж на то пошло? Клянусь, сегодня все мои дети ведут себя ужасно, причем пытаются вызвать мое недовольство, похоже, совместными усилиями.
— Уверяю, никто не пытается тебя расстраивать, — ответил я с улыбкой. — Просто оставь их в покое. Они развлекаются.
— А ты?
— О да, безмерно.
— И я верю тебе, Уинстон, — медленно произнесла она, ее глаза потемнели от подозрения. — Вопрос в том, почему? Что ты задумал?
— Тебе не о чем беспокоиться, — мягко заверил я ее. — А теперь прости, мне нужно бежать, — я хотел выследить Эш, вырвать ее из рук Перри и снова потанцевать с ней, вспоминая, как раскрасил ее прекрасное лицо спермой меньше двух часов назад. — Мне нужно кое-кого найти.
— Вообще-то, — произнесла мама, поймав меня за рукав смокинга и впиваясь длинными ногтями в бицепс, — останься, дорогой. Мы должны кое-что сделать.
От хищного блеска в глазах матери мне стало нехорошо. И я понял, в чем дело прежде, чем обернулся. Я узнал этот аромат и тут же бросил на маму обвиняющий взгляд. На ее губах уже сияла приятная улыбка, но от меня не укрылся крывшийся в голубых глазах обычный расчет. И дело не во мне. Во всяком случае, не напрямую.
Это не предательство.
Скорее стратегический ход.
Обернувшись, я уставился на вновь прибывших с самым невозмутимым выражением лица, на какое только был способен.
Моя бывшая.
Та, что сломала меня, когда я был мягким, слабым и чертовски уязвимым.
В действительности мне стоило ее поблагодарить. Ведь только благодаря этой женщине я стал тем, кем был сегодня. Из-за нее я заковал собственное сердце в железную тюрьму, похоронил под гранитом и закрыл на замок величиной с гребаную Луну. Я стал твердым, потому что она меня таким сделала.